– Что вы чувствовали в это время, о чем вспомнили?
– Вспоминал о многом. Вы же понимаете. О доме, о матери. Ребятишки у меня. Страну нашу огромную сверху увидел. О многом вспомнилось, многим спасибо хотелось сказать. В космосе я работал: надо было записывать показания приборов, отвечать Земле и слушать ее, надо было отстукивать ключом, а кроме того, следить еще за. своими вещами. Я находился в состоянии невесомости. Мои планшет и карандаш того и гляди могли «уплыть» куда-нибудь. Занятная штука: тяжелый планшет вдруг сам по себе повиснет в воздухе и плывет. Да что планшет! Ноги я поднял и без всякого напряжения опустил. Опустил, а они висят. Проделал то же с руками – и руки висят. Дышалось легко. Иногда я начинал петь. Так, для себя. Песни я и с Земли слышал. Для меня всё время передавали музыку – песни о Москве, вальсы, марши. Скучно не было. А потом голос с Земли напомнил: пора закусить.
– Что вы ели?
– Специально приготовленную пищу. Но и нашего русского хлеба попробовал в космосе.
– Кто говорил с вами с Земли?
– Точно пока не знаю.
– Это был мужчина, женщина?
– Мужчина. И очень хороший человек, голос его мне был так дорог. А вообще-то для лирики у меня не оставалось времени.
– Кстати, по какому прибору следили за временем?
– А вот по этим земным часам, – Юрий чуть отвернул рукав кителя и показал обычные штурманские часы производства 1-го Московского часового завода.
– И как они после космоса?
– Ходят секунда в секунду!
– О чем вы подумали, когда получили сигнал о приземлении?
– О том, что наступил самый важный момент.
– Как встретила Земля?
– Погода была отличная. Небольшая облачность, солнце, ветерок. И когда надо мной раскрылся парашют, и я ощутил крепкие стропы – запел! Запел во весь голос, что называется – на всю Вселенную: «Родина слышит, Родина знает, где в облаках ее сын пролетает».
Да. Родина слышала своего сына. Родина каждую минуту знала, где он находится, как себя чувствует. И вот сейчас она опять следит за его полетом. Но теперь уже домой, в Москву.
Недалеко от столицы из облаков неожиданно вынырнула семерка реактивных истребителей. На глубоких виражах они разошлись, на секунду скрылись из виду, и вот они уже рядом с Илом. По два – у крыльев, три – сзади.
Мы видим улыбающиеся лица летчиков. Юрий долго смотрел на них, махал им руками. Потом позвал бортпроводницу и протянул листок:
– Попросите, пожалуйста, радиста передать от меня.
И радист передал: «Друзьям летчикам-истребителям. Горячий привет! Юрий Гагарин.»
Все буквально прилипли к иллюминаторам. И в тот самый миг, когда летчики услышали привет космонавта, они чуть-чуть покачали ему крыльями.
Мелькнули подмосковные поселки внизу. На улицах и на шоссе – толпы людей. Они видят Ил-18, окруженный семеркой истребителей. И даже если не слышат радио, понимают: летит он, герой космоса.
И вот под крылом Москва. Сверху видно: людские реки на улицах. Алые флаги, знамена движутся к центру, на Красную площадь, к Кремлю. Потом мелькают башни Кремля, проносятся очертания зубчатой древней стены. Сколько видели седины Кремля, но такого… Не было на земле такого! Юрий прильнул к иллюминатору. Следы волнения, счастья на его лице. И нам показалось, что если бы он даже расплакался в эту минуту, люди бы поняли его слезы.
– Юра, ты долго ждал этой минуты?
– Совсем не ждал. Не думал, что мне придется.
Скрылась Москва. Внуково. Ушли в облака истребители. Выпущено шасси. Мы не услышали легкого касания земли. Земля, как мать, ласково приняла в объятия своего Сына. Юрий оторвался от иллюминатора, выдохнул:
– Ну, вот и дома.
…Самолет рулил туда, где возле здания аэропорта уже разлилось людское море. Сейчас, сейчас люди увидят Героя Юрия Гагарина, гражданина Союза Советских Социалистических Республик, вернувшегося на родную землю из далекого космоса.
«Комсомольская правда»,
14 апреля 1961 года
«Родина слышит, Родина знает, как в облаках ее сын пролетает»
Леонид Репин
Десятого апреля 1961 года домой мне звонит МихВас (Михаил Хвастунов), завотделом науки «Комсомолки», и просит завтра с утра обязательно быть в редакции.
В десять утра в отделе науки собралось несколько человек. У всех на лицах – недоуменное ожидание.
– Привет, классики! – появился МихВас, – вы будете участвовать в великом событии! Завтра утром у нас будет запущен первый человек в космос!
– Не может быть!
– …Пока это государственная тайна, – продолжает он, – но мы немедленно, прямо сейчас должны готовить материалы в газету. Вне этих стен, – он выразительно окинул взглядом комнату отдела науки, – никто не должен услышать от вас ни слова.
Каждый из нас должен был подготовить отклик двух, а лучше трех академиков или членов-корреспондентов Академии наук СССР. По телефону, конечно. И ни в коем случае не раскрывая близость события.
Я начал с академика-химика Тананаева – крупного ученого, но закрытого наглухо, поскольку работал он исключительно по секретной программе. Мы с ним однажды встречались. Но сейчас начинать приходилось издали: «А вот как бы вы, Иван Владимирович, отреагировали на такое событие, как полет человека в космос? Что бы вы могли сказать по этому поводу?»
Хитрец-академик, не вдаваясь в подробности, начал наговаривать текст прямо по телефону. Оставалось только придать ему литературную форму и добавить эмоции. Потом я взялся за академика Петра Александровича Ребиндера.
Неизвестный космонавт еще сидел на земле, а мы про него уже слагали поэмы в прозе…
Врач прорывался к космонавту, размахивая пистолетом
Леонид Репин
Подполковник медицинской службы и опытный парашютист Виталий Волович руководил группой врачей-спасателей, которые должны были прийти на помощь Юрию Гагарину, если бы во время приземления что-то пошло не так. Суматоха началась с раннего утра 12 апреля. На аэродроме поселка Кряж, что под Куйбышевом, спешно готовили к вылету самолет с врачами. Но тот завяз в грунте аэродрома по самые шасси. Спасателей погнали в обычный грузовой Ил-14.
К предполагаемому месту посадки подошли в точно назначенное время. Но гагаринский «Восток» приземлился совсем в другом месте. Когда врачи оказались над степью, по которой стелился огромный оранжевый купол корабля, космонавт на вертолете уже летел в город Энгельс, в НИИ ВВС. Обследовать Гагарина после приземления, как это требовалось, не удалось!
