Я позвала Ашраю, но она не появилась. Видимо, еще в городе. Хорошо, подождем.
– Итак? – выразительно произнесла мама.
И я подробно, но сумбурно пересказала наш с Гаро разговор. Правда, самое главное пришлось утаить, и это было довольно заметно.
– Ты сказала не все, – прищурилась мама.
– Мне совесть не позволяет попросить у тебя клятву хранить молчание, – спокойно ответила я, – а без этого рассказать не могу.
– Какая глупость, – фыркнула мама. – Я этих клятв за свою жизнь надавала – на десяток благородных леди хватит.
Леди Маркаду вытащила откуда-то из рукава тонкую золотую иглу и ткнула ею в палец:
– Клянусь в жизни и посмертии хранить тайну Аркадии Ильтир Гаро, доверенную ей ее супругом Лисмадом Гаро, Белым драконом с Драконьих гор.
Выступившая капелька крови поднялась в воздух, сверкнула алым и превратилась в тонкую нить, которая на мгновение обвилась вокруг шеи леди Маркаду. Теперь, если мама не смолчит, магия перережет ей горло.
– Зачем такую? – едва выдавила я.
– А какую? – удивилась мама. – Это единственная хорошая, надежная клятва. Все остальные можно обойти на раз. Выкладывай.
Я сдвинула горку маминых писем и села на край стола. Свиток оставался у меня в руках, но открывать его не хотелось. Слишком все хорошо – дракон, который плохой, а стал хорошим. И плохим-то он был не потому, что он сволочь, изувер и гад, а потому, что его ввели в заблуждение… Нет, это все надо делить. Но вот на десять ли?
– В общем, если я Квинлиг, то Гаро Церпен. Драконы почитают за богов Квинлиг и Первого Дракона, которого звали Церпен. Каждое третье поколение рождается особенный дракон, которого называют Церпеном. Этот Церпен обязан взять в жены человеческую женщину, которую начнут называть Квинлиг. Для этого есть целый свиток правил.
Я взмахнула свитком и чуть не свалилась со стола.
– Ну а о том, что Квинлиг живут долго и радостно, я уже говорила.
– Я выдам тебе тайну, старую, – задумчиво протянула мама. – Видишь ли, первая жена короля была моей подругой. Недолго. Маркаду не настолько знатны, чтобы девица из их рода общалась с королевой. Кстати, я всегда была уверена, что Гарвейн выбрал меня именно из-за близости к королевской чете. Так вот, она до сих пор жива. Просто… Положишь ее – лежит. Поставишь – стоит, а потом медленно опускается на пол. Глаза стеклянные, по подбородку нитка слюны стекает. Если не покормить – сама есть не станет, голода не чувствует.
Меня затрясло. Это еще хуже, чем стать просто равнодушной! Это позор, ужаснейший позор!
– Откуда ты знаешь?
– Мы были подругами и долго боролись за свое право продолжить общение, но на нее давили, а потом и мне стало тяжело – нежеланная свадьба, первенец, война с мужем. Это она мне подсказала, как приструнить Гарвейна. Правда, тогда я уже носила тебя. Да. Так вот, меня пригласили во дворец, взяли несколько клятв и привели к королеве. Все отчаялись настолько, что таскали к ней старых друзей, рассказывали анекдоты и смешные истории, надеялись вытащить ее из этого состояния. Ничего не помогло. Она до сих пор жива, к слову.
– Но если с тебя брали клятвы, то как ты…
– Потому что единственную надежную не взяли. Я отказалась ее давать. Открывай свиток.
Читать свиток мне пришлось вслух, потому что для мамы он был девственно чист. И чем дальше я читала, тем сильней мрачнела леди Маркаду. Она что-то выписывала на лист, барабанила пальцами по столу и хмурила тонкие брови.
– Какая-то глупость, – выдохнула она в итоге. – Нет, в плане выбора женщины я согласна. Сильная, смелая, умная, общительная – полезные качества. Преуспевающая в магической науке – не понимаю. Зачем? Или дети перенимают у матери вообще все? Потому женщины и теряют эмоции?
– По мнению Гаро – не теряют.
– А мы можем доверять его мнению? – Мама фыркнула. – Как твоя мать, я рада, что он решил не следовать правилам. Но если смотреть в целом, то его это не с лучшей стороны характеризует.
– Почему?!
– Потому что в данном случае я вижу только два пути: либо изначально делать по-своему, либо положиться на предков и довести до конца. А тут… ой, не получается, брошу на полпути.
Я молча пожала плечами. После сегодняшнего разговора с Лидсмадом я перестала понимать, что происходит.
– Ты правильно сделала, что потребовала встречи с другими квинлиг, – сказала леди Маркаду. – Даже если леди Мариос – ее так зовут? Ага, так вот, даже если она здорова, это еще ни о чем не говорит. Так, где твоя Ашрая?
– В городе, покуп…
– Я здесь. – В кабинете материализовалась Ашрая и протянула мне красивую корзинку с пышным синим бантом. – Я все сделала, но не нашла бант с серебряным отбликом.
– Ты молодец.
Я осторожно положила в корзину свой рецепт, быстро проверила ингредиенты – отменное качество – и хлопнула в ладоши:
– Будь любезна сообщить милорду Гаро, что мы готовы идти в гости и ждем его на террасе.
– Вы найдете дорогу? – с беспокойством спросила Ашрая.
– М, скорее всего, – я пожала плечами, – давай так. Как поговоришь с милордом, найди нас.
Но мы не заблудились. Может, я запомнила дорогу, а может, вело чутье – не знаю. Но появившаяся на террасе Ашрая была очень довольна.
– Письма, – напомнила мама, и я спохватилась:
– Отправь, пожалуйста, мамины письма. Они на моем столе.
– Все адресаты подписаны, – добавила леди Маркаду.
Когда Ашрая исчезла, мы подошли к парапету. Леди Маркаду с удовольствием любовалась Данкатлом и вполголоса комментировала золотые крыши особо обеспеченных семей.
– Почему ты отказалась от ожерелья? – решившись, спросила я.
– А зачем мне настолько долгая жизнь? – Она пожала плечами. – Это глупо. И цена слишком высока. Если бы могла, я бы кинула ему эти камни в лицо. Но артефакт он передал через духа. Жуткого такого, будто призрак доспехов.
– Дион, его дух-помощник.
Мама поежилась:
– Я даже заикаться начала, когда его увидела. Вот и сказала, чтобы уносил туда, откуда принес. В моих мыслях это было гордо и величественно, но в реальности получилось жалко и обиженно. Трудно принять королевскую позу, когда нос красный и забит соплями.
– А как же правильные слезы? Которые только украшают истинную леди?
– А я никогда и не умела, – отмахнулась леди Маркаду.
– И что, лорд Белтеш не потребовал с тебя ожерелье? – с любопытством спросила я.
Мама покачала головой:
– Гарвейн неприятный человек, но женские украшения его не интересуют. Даже настолько дорогие. Продать-то ожерелье нельзя. Ты же знаешь, такие вещи передаются по женской линии, от матери наследника к жене наследника. Продать такое ожерелье – это просто расписаться в том, что род перешагнул последнюю грань бедности.
