И сейчас я ощущаю себя… Использованным? Наверно, да.
Листаю галерею, рассматриваю лицо Эвиты. Она улыбается.
Смотрит на своего мажорчика. Трогает его за плечо очень собственническим жестом.
Сука.
Она меня тогда за руку взяла и сама увела в спальню. Сама.
Усмехаюсь, увеличиваю фото, провожу пальцем по улыбающимся губам.
Сама виновата. Сама нарвалась. Сама.
Глава 18
— Тут, Конь, еще такое дело… — Бурин допивает до дна, ставит бокал на столешницу со стуком, от которого я прихожу немного в себя, выныриваю из жарких аргентинских воспоминаний, в которые, оказывается, уже успеваю погрузиться с головой, как и в планы мести, впрочем. Жесткой, очень жесткой мести. Разнообразной такой… — есть еще инфа… Но она — неподтвержденная… Верней, часть подтвержденная, но больше — мои выводы по ситуации. Догадки.
Забирает у меня телефон и открывает еще один файл.
— Вот тут смотри.
Смотрю. Интересно, да.
Моя Эвита, имеющая очень неплохую карьеру на госслужбе, полторы недели назад подавала в отставку.
Пыталась уволиться из МВД. Затем что-то случилось, и она забрала заявление. А вместо этого написала на отпуск. И даже уехала, как было указано, куда-то в Карелию, заниматься лесным туризмом.
Ага… Лесной туризм, как же.
Уехала она одна, ее жених все это время находился в столице и, судя по фоткам в интернет-ресурсах, неплохо проводил время, общаясь с нужными и интересными людьми. И женского рода в том числе.
А до этого, две недели назад, в розыск была объявлена сестра Элеоноры Выстрикиной, Валентина Выстрикина, восемнадцати лет, модель, блондинка, красавица… Фотки прилагались.
Я придирчиво сравниваю с теми, что получил от Родриго, и убеждаюсь, что да. Она самая. Та блондиночка, которая пропала вместе с моей Эвитой.
Сестра, значит.
Младшая.
Красивая.
Ситуация становится более-менее ясной.
То есть, получается, что моя Эвита рванула в Аргентину за сестрой. Отыскала ее, спасла и вывезла в Россию окольными путями.
— Интересно, почему ей для этого пришлось шифроваться? — вопрос вырывается сам собой, и он не особенно понятен, но Бурин реагирует адекватно. Вот что значит, опер бывший.
— Потому что долго по официальным каналам. Прикинь, состава преступления нет, девка, скорее всего, заключила легальный договор, по которому она там официально танцует и неофициально не танцует. В розыск ее объявили, а потом сразу сняли, видел даты? В тот же день. То есть, сестра обнаружила пропажу, воспользовалась связями, чтоб сразу же объявили, у нас обычно так сходу не делают такого, а потом, когда выяснила, что произошло, маякнула своим, и они ее с розыска сняли. Или, может, она не хотела, чтоб снимали, все же, если в розыске, то через интерпол и прочее… Хотя, нет, все равно долго и сложно. И кто ее искать-то будет? Фирмешка эта, после кипиша, сто процентов свернулась бы, и концы вообще потерялись… А тут она рванула по следам, наверно, документы нашла, договор, может… Вот только непонятно, почему сама… Почему ей ее жених не помог? Наверняка, имеет возможности для этого, и даже связи. Я таких ушлых знаю, у них все подхвачено обычно. И вообще… Странное поведение. Ты бы отпустил свою бабу хрен знает куда, в опасность? Чтоб самому по вип-борделям разгуливать?
Скалюсь… Не надо по больному. Я бы не отпустил, если б баба хотя бы обозначила свои намерения. Может, тут та же самая херня.
— Ну вот… А он мало того, что отпустил, так еще и не подстраховал никак… Или косвенно подстраховал. Все же, очень быстро они прошли таможню, очень быстро… Не просто так, понимаешь же?
— Понимаю.
— Ну, раз понимаешь, то должен понять и все остальное.
— Что именно?
— То, о чем я тебе говорил. Отвали от этой бабы. Она не для тебя.
— Не твое дело, Бур.
— Не мое, да. Мое дело — сторона. Но будет жаль, если тебя пришьют, дебила… Ты — не самый вонючий кусок говна в моей жизни.
— Ну спасибо…
— Да вот вообще не за что. Все, выпить нечего больше? Тогда я пошел. И совет мой запомни, Конь. Потом спасибо скажешь.
— Ага…
Бурин уходит, а я еще долго сижу за столиком, попивая бесконечный бокал пива и изучая фотки моей Эвиты.
Пытаясь найти в этой роскошной, холодной бабе ту самую удивленную, испуганную и растерянную девчонку, с глазами дьяволенка, которая доверчиво побежала со мной в яркость сиесты Аргентины. И потом, ночью, за руку взяла. Сама.
Ищу — и не могу найти.
Ощущаю себя редкостным дебилом при этом, вспоминаю, как ржал над выражениями физиономий Коня и Егеря, когда они смотрели на Масю, когда говорили о ней… Мне казалось, что это все — наигранное. Правда, я и сам свою морду не сильно контролировал, как выяснилось потом, после просмотра видосов с крещения малого… Но все равно это было не то.
И мне казалось, что я-то до такой степени маразма не дойду.
И вот теперь, Коник, у меня для тебя плохие новости…
За одну неделю… Хотя, какую, нахер, неделю? За одни блядские сутки! Я сошел с ума. Просто свихнулся.
Самое прикольное, что отчет в этом полностью себе отдаю. От этого хочется одновременно ржать и кого-нибудь прибить.
Отчетливо чешутся кулаки, ловлю себя в полете и переобуваюсь.
Нет уж, и без того рожа битая. А мне надо быть красавчиком, когда к Эвите поеду.
Завтра.
Завтра поеду к ней.
И похер на предупреждения и советы. Сумасшедшие мыслят другими категориями.
Глава 19
Я, вообще-то, парень ни разу не терпеливый, и темперамент не меняется с течением времени. Зато острые углы сглаживаются из-за разных обстоятельств жизненных. Например, в засаде мне сидеть — привычное дело.
Позабытое, конечно, но привычное. Руки, как говорится, помнят…
Разглядываю эти самые руки, рассеянно почесываю сбитые костяшки, потом пялюсь в очередной раз на изрядно побитую морду в зеркало заднего вида… Да уж… Вид, конечно, не для первой встречи после разлуки… Недолгой, но все же.
Хотя, с другой стороны, Эвита меня только с битой рожей и видела… Может в нормальном виде и не узнать, а так хоть какие-то шансы…
Так, стоп, Коник, как обзывает меня Мася постоянно… Стоп. Что значит «какие-то шансы»?
Не какие-то! Охеренные! Охеренные у меня шансы! И не шансы даже, а полная, мать его, уверенность в том, что все будет хорошо!
В родных березках она от меня не убежит. Пока сам не отпущу. Вот. А отпускать я ее не планирую… Не для того ловил.
