Хороший день!
Все у меня получится!
И Вася, мелкий грызнюк, поможет!
И Эвита меня впустит в квартиру, выслушает, поверит и сама утащит в постель!
* * *
Через час, сидя напротив хмурого Васи в понтовой закусочной в центре, я немного теряю позитивный настрой.
Не знаю, кто в этом больше виноват: сам Вася, с его вечно-кислым выражением морды, обстановка заведения, стандартного, модного сейчас стиля “все на свете и сверху заполировать лофтиком”, или просто предчувствие какое-то… Своей чуйке я привык верить, она не раз выручала и вообще для журналиста — первое дело, а потому напрягаюсь, сверлю Васю недобрым взглядом и стабильно играю роль жизнерадостного мудака.
— Вася, давай ты мне сначала все дашь, а потом будешь жрать? — прерываю я Васино глубокое и вдумчивое ознакомление с меню.
— Давай без давай, — скрипит он, — и вообще… Я тебе ничего не принес.
— О как… — не верю я.
— Не дурак потому что, — спокойно продолжает Вася, не обращая внимания на мой комментарий, — на словах все. Никаких копий, никаких файлов. Ничего не будет.
— Это несерьезно, Вась, — щурюсь я злобно.
— Это — пиздец, как серьезно, Конь, — перебивает он меня, — и, если б я знал, в каком дерьме надо будет ковыряться и про кого узнавать, то не согласился бы.
— Да ну не до такой степени там все…
— Да, и что, ты в курсе, до какой? Вот и заткнись. Сначала я пожру. Потом ты мне заплатишь бабки. А потом я уже раскрою рот.
Про бабки разговора не было у нас, но чего-то такого я подспудно ждал. Однако же, на место ставить его надо.
— Во сколько оцениваешь себя, а, Вась?
Тянусь к зубочисткам, распечатываю, засовываю в рот, щурюсь через стол на приятеля. Выгляжу, короче, полным мудаком, припоминающим другу должок, о которых не принято говорить. Мы же все благородные, все делаем на чистом альтруизме… На самом деле, все так и было. С моей стороны — спасение его тощей задницы десять лет назад — чистой воды альтруизм… Но должок все же имеется. И Вася про него помнит, он сволочь и тварь, но не дурак. И не сука.
И потому не ведется на мой маскарад, и на провокацию — тоже.
— Не надо давить на совесть, — сухо отвечает он, — в любом случае, я тебе буду не полезен, если слечу с должности и уеду руководить отделением конторы в Якино-Хуякино какое-нибудь. Бабки нужны не только мне. Я потратился, чтоб добраться до тех файлов, которые тебе нужны, и глянуть на них. Только глянуть, ни о каком копировании речи не идет. Так что плати, и придется мне на слово верить.
— Ладно, — сдаюсь, конечно, оно сразу было понятно, но пободаться-то стоило, — сколько?
Пишет на салфетке сумму, тут же рвет на клочки и в пепельнице жжет.
Конспиратор, мать его… Чекист. Холодное сердце, горячая голова… Или наоборот?
Перевожу онлайн требуемую сумму.
Вот и ушел мой гонорар за статью о веселой светской жизни. Легко ушел, впрочем, так же, как и пришел. В конце концов, я за прошлый вечер столько кайфа поимел, что и доплатить не грех.
Вася удовлетворенно кивает, затем делает заказ подошедшей к нам грудастой официантке.
Я ограничиваюсь очередным литром кофе.
Знаю, что до добра не доведет и отходняк будет жесткий, но, чует мое сердце, сейчас надо собрать все силы. Всю свою гребанную концентрацию.
Говно мне принес старинный приятель Вася, тут к гадалке не ходи.
И надо попытаться воспринять его правильно.
Так, чтоб потом найти грамотный выход из ситуации.
Глава 27
Через пятнадцать минут, уныло перекатывая зубочистку во рту и пялясь в смог московского лета, я вспоминаю того счастливого, уверенного в себе идиота, каким был до рассказа Васи. И завидую немного его отмороженности.
Потому что история с одной стороны до охерения банальная, а с другой… Море подводных камней, про которые мне могут поведать только прямые участники событий.
И что-то мне подсказывает, что проще будет от Вотчинкова-джуниора добиться информации, чем от женщины, с которой я сплю. И планирую спать дальше. И не только спать.
Но это ладно.
Непонятно, что теперь делать. Верней, это тоже понятно как раз.
Непонятно, с какого конца подступиться, с чего начать.
Перевариваю еще раз всю историю, разбиваю ее на этапы и подэтапы, чтоб в схему уложить. В картины фильма.
Итак, картина первая. Печальная, блять.
Вотчинков, который не джуниор, а самый основной, тот, на которого и стоит обращать внимание в первую очередь, оказывается не просто олигархом, владельцем всего на свете и особой, приближенной к императору.
Это бы мы пережили. Это терпимо.
Нет, этот блядский олигарх начинал в конторе, причем, еще в той, старой конторе, от которой сейчас только рожки да ножки, да вот такие железные чуваки с холодными сердцами и золотыми зубами. Он в свое время работал на благо родины в ближнем и дальнем зарубежье. Трудился в поте лица, штирлиц гребанный. В досье про этот период очень смутно, гриф “Трижды секретно, не открывай — убьет”. Вася и не открывал. Сказал, чтоб в эту папочку заглянуть, моих бабок точно не хватит. Но я и не стремлюсь. И без того понятно, что та информация, которая хранится в совсем не маразматическом мозгу Вотчинкова-старшего, стоит не просто бабок. Она уже оплачена. Жизнями. И потому он в фаворе, потому его не трогают. И не тронут. И жестко прижмут к ногтю любого, кто покусится. Вася, кстати, рассказал парочку веселых историй из жизни животных, которые покусились. И где они теперь. Спойлер — нигде. Никто их не видел и дел по их исчезновениям не заводилось. И вот у этого железного монстра единственный сын — чадушко-отрадушко, Игореша.
И теперь картина вторая. Закономерная.
А закономерность в том, что чадушко такого папаши не блистало ни на каком поприще. Ну, то есть слава его оказалась дутой. Никакой он не шикарный пронырливый адвокат, и никакой он не крутой боец в прошлом. И не классный оперативник. И не отличник учебы. Вся его биография, та, что принес мне Бур, та, что была выложена в официальных источниках, оказалась липой. Причем, реальная настолько тщательно пряталась и настолько длинно оттуда торчали уши венценосного папаши, что становилось понятно: даже разговаривать о таком нежелательно. Если хочешь продолжать родине служить, естественно. И не в каком-нибудь Якино-Хуякино, как выразился Вася. Образ героя создавался лучшими маркетологами конторы, я так думаю, и папа у нас мощно за это дело проставился.
А в реале Игореша у нас — вечно попадающее в проблемы мудло, которое вытаскивается только за счет папиного бабла, и, что еще важнее, папиных связей. Потому что парочку историй, связанных с веселым мажориком, даже бабки не прикрыли бы. Никакие. Попробуй прикрой групповое изнасилование, где жертва — дочь известного депутата, тоже приближенного к императорским тапкам. Такое скрыть бабками нереально. А вот связязми…
