И вот что характерно, место это находится прямо посреди богатейших районов города. Словно чирей на жопе у красотки. И нет его ни в одних путеводителях, ни на одной карте. Сюда не ездят жандармы и полиция, здесь, по идее, нет соцслужб. Я слышал, что тут все же имеется церковь, школа и даже стадион, но вообще не представляю тех подвижников, что тут решатся работать.
Над вонючими разномастными домиками стоит дневное марево. Жарища. Сиеста.
Нам везет.
На улице — только кое-где в тенечке играет черноголовая малышня, а взрослых — никого.
Сворачиваю раз, другой, третий, стараясь не думать, просто действовать наобум, полагаясь на интуицию.
И, когда натыкаемся на ветхий пикапчик, уныло стоящий возле местной лавки, из тех, что торгуют всем на свете, понимаю, что вот оно — везение. Из Вижьи нам на своих двоих никак, просто потому, что я тупо не представляю, в каком направлении двигаться, и запросто могу зарулить вообще не туда. В дома, даже и выглядящие заброшенными, прятаться не рискну, там будут искать в первую очередь.
А пикапчик сто процентов поедет и, судя по тому, что мотор не заглушен даже, скоро.
Стреляю взглядом по сторонам, потом на Эвиту:
— Так, сначала я, как только подбегаю, ты — за мной сразу. И внутрь шустренько.
Кивает, кусает губы, вопросов не задает. Идеальная баба.
Вокруг пусто, мы успеваем забраться внутрь и спрятаться за какими-то ящиками с продуктами, прежде чем пикап трогается.
Первые пару минут сижу в напряге, по привычке сжимая в кулаке ремень. Рядом еле слышно дышит Эвита. Она прижимается ко мне боком, тоже напряженная, как струна.
И только минут через пять, ничего, кроме мерного шума мотора не слыша, позволяю себе выдохнуть. И, синхронно со мной, выдыхает Эва.
Утыкается лбом мне в плечо, я утешающе обнимаю за худые костлявые плечи, глажу по спине. Мы еще не выбрались, еще ничего не понятно. Но уже положение определенно лучше, чем было. Определенно.
Интересно, как долго машина будет гонять по Вижье? Может, нам имеет смысл соскочить?
Но окон в кузове нет, посмотреть, в какую сторону мы движемся, невозможно.
Едем, мерно покачиваясь и обнимаясь, я все еще машинально глажу Эвиту, а через пару минут понимаю, что она как-то… Обмякла, что ли?
Отстраняюсь, смотрю на нее.
Глаза закрыты, лицо спокойное. Губы, перемазанные кровью, чуть приоткрыты. Спит? Охереть, психика.
Хотя…
Я же не знаю, сколько времени она провела там, у этих тварей. И сколько не спала. Может тут, на контрасте, организм почувствовал себя в безопасности и отрубился?
В любом случае, пока ее можно не будить, пусть подремлет. Силы нам еще понадобятся, когда из машины выходить будем. И к «Шератону» топать. Да и там… У меня ни документов, ни карт… Веселье еще только предстоит…
Пусть отдохнет девочка.
Не удерживаюсь, мягко трогаю ее губы пальцем, хочу оттереть запекшуюся кровь. Эвита облизывает нижнюю острым кончиком языка, морщится во сне.
Я тут же перестаю докучать и укладываю ее голову себе на плечо, устраиваю поудобней.
И сам прикрываю глаза.
Наверно, как раз сейчас надо подумать, как я вообще оказался в такой срани? Надо да… Подумать…
Глава 4
— Эй! Эй! — взволнованный голос мгновенно вырывает из забыться, подпрыгиваю, грюкаюсь башкой о ящик, да так, что искры из глаз летят!
— Тихо! Тихо, ты что? — на меня наваливается буквально тонкое тело, ладонь зажимает рот.
Ошалело впираюсь в большие голубые глаза, сейчас выглядящие на редкость напуганными и растерянными.
— Мы остановились… И стоим… Давно! Что-то там…
Киваю, давая понять, что все усвоил, и Эвита убирает ладонь с моих губ.
А я моргаю, приходя в себя. И параллельно от себя же охуевая.
То есть, я уснул.
Позорно вырубился, как долбоеб-первогодок в армии, которого после семидневных мучений наконец-то загнали в казарму и дали поспать пару часов.
Это просто… Ну, это пиздец, че такое. Даже слов приличных не находится. Да и не надо. Потом себя назову по-всякому, когда будет минутка посвободней на пострадать.
А пока…
Аккуратно отстраняю от себя Эвиту, прикладываю палец к губам и мягко ползу к выходу, попутно прислушиваясь к происходящему снаружи. Там, кстати, явно чего-то происходит, потому что слышится сочный испанский мат, причем, сразу на два голоса.
Дуэтом, блять, поют…
Надо, пожалуй, выбираться…
Голоса слышатся от кабины, не стоит ждать, пока они переместятся к задней двери пикапчика.
Мотнув головой Эвите, чтоб не тормозила и ползла за мной, аккуратно нажимаю на ручку, чуть приоткрываю и, переждав мгновение, высовываюсь наружу. Ну и охереваю сразу же, не без этого.
Потому что мы не в городе. То есть, абсолютно. Ни намека на строения, только дорога, хорошая, асфальтированная, прям на зависть русским дорогостроителям, и совсем неподалеку эта гребанная дорога уходит за резкий поворот.
Голоса затихают, потом слышатся хлопки двери.
Так, надо быстрее сваливать, вообще непонятно, в какие дебри нас этот Сусанин завез, и как выбираться будем.
Торопливо распахиваю дверь и выкатываюсь наружу, тут же разворачиваюсь, ловлю Эвиту, и мы вместе дружно бежим прочь от машины, причем, строго по прямой до резкого поворота, чтоб оставаться в слепой зоне водителя.
И уже там, за поворотом, услышав чавкающий выхлоп машины, тормозим и, тяжело дыша, тупо таращимся друг на друга.
— Мы, вообще, где? — отдышавшись, задает сакраментальный вопрос Эвита.
— Хер. Его. Знает. — Так же коротко и логично отвечаю я и оглядываюсь, — в джунглях, мать их за ногу.
— Это я понимаю… Но как далеко от Буэнос-Айреса?
— Хер. Его… Ну, ты поняла… Пошли-ка, с дороги прочь, а то мало ли, кто тут ездит…
Она кивает, поправляет нелепую шляпу, натягивая ее пониже на нос, и первая идет в сторону обочины, прямо за которой начинается густой тропический лес.
А это, чтоб вы понимали, вообще не русские березки. Тут даже подлеска нет — влажная зелень сплошной стеной, крики птиц на разные лады и странное уханье совсем неподалеку, больше похожее на вопли удавленника.
Майка сразу мокнет и на спине, и на груди, но снять ее нельзя, потому что нет ничего опаснее незнакомого тропического леса.
Тут на каждом дереве такая адская срань может сидеть, от которой будешь всю жизнь лечиться и не вылечишься.
Тропический лес — это практически то же самое, что и какая-нибудь африканская дружелюбная саванна, где воды некипяченой хлебнешь глоток, а через неделю у тебя в животе метровые черви будут свадьбы справлять…
