– Прокуратура доказывает, что раз удар ножом был нанесен
через постельное белье, то одеяло предотвратило и попадание крови на руки и
одежду убийцы.
– Это звучит достаточно разумно, – признал Мейсон, – чтобы
убедить присяжных. В какое время было совершено убийство?
– Это под вопросом. По тем или иным причинам прокуратура
старается не уточнять, утверждая, что слишком трудно установить время.
Репортерам там сообщили, что приблизительно между полуночью и четырьмя часами
утра. Но они допрашивают слуг на предмет, не слышали ли те или не видели ли
что-либо около трех часов.
Мейсон остановился, широко расставив ноги, склонив голову, и
нахмурился, переваривая услышанное.
– Они занимаются этим, – заметил он, – чтобы обеспечить
Дункану возможность изменить показания. Могу поспорить с тобой на двадцать
баксов, что они могут установить время убийства с точностью до часа – для этого
есть много способов. Но Дункан заявил, что видел Кента с ножом в патио в
пятнадцать минут первого… Пол, а что насчет часов в комнате Дункана? У них фосфоресцирующий
циферблат?
– Не знаю. А что?
– А то, – ответил Мейсон, – что, если это так, они будут
скрывать точное время убийства до тех пор, пока не смогут убедить Дункана, что
было не пятнадцать минут первого, а три часа. Человек со слабым зрением может
легко перепутать часовую и минутную стрелки, когда смотрит на слабо светящийся
циферблат.
Делла Стрит, оторвавшись от блокнота, спросила:
– Вы думаете, что Дункан пойдет на это?
– Конечно, пойдет! Они кинут ему наживку, сказав: «А теперь
ваше слово, мистер Дункан, вы же адвокат. Для вас не слишком-то приятно
засыпаться на перекрестном допросе. Экспертиза убедительно доказывает, что
убийство должно было произойти в три часа. Не разумно ли предположить, что вы
перепутали маленькую стрелку с большой, которая указывала на цифру „три“?
Конечно, мы не хотели бы, чтобы вы показывали то, чего на самом деле не было,
но мы также и не желаем, чтобы вы оказались смешным на свидетельской трибуне».
И Дункан клюнет, отправится домой, обдумает это и внушит самому себе, что
теперь точно вспомнил, что было три часа, а не пятнадцать минут первого. Люди,
подобные Дункану, исполнены предрассудков, предвзяты и эгоистичны, и они самые
опасные лжесвидетели в мире, потому что не могут допустить, даже для себя, что
дают ложные показания. Они не могут быть беспристрастными свидетелями в чем бы
то ни было.
– Неужели вы не сможете его на этом подловить, – спросила
Делла Стрит, – хотя бы для того, чтобы присяжные увидели, что он за человек?
Мейсон ухмыльнулся ей и ответил:
– Мы можем попытаться. Но для этого потребуется масса
ухищрений, и не все из них окажутся благовидными.
– Ну, – возразила Делла Стрит, – не думаю, что более
благовидно отправить клиента на виселицу из-за того, что какой-то надутый индюк
врет и не краснеет.
Дрейк заметил:
– Не беспокойся за Перри, Делла. Он выкинет какой-нибудь
трюк еще до того, как процесс закончится, и если это не сработает, то его
вышибут из коллегии адвокатов, а если пройдет – он сделается героем. Еще ни
один клиент Перри Мейсона не был осужден на основе липовых показаний.
– Ты ведешь слежку за Дунканом? – спросил Мейсон.
– Да. Мы повесили «хвосты» на каждого, кто покинул дом, и я
получаю отчеты по телефону каждые пятнадцать минут.
Мейсон задумчиво кивнул и сказал:
– Я особенно хочу знать, когда он пойдет к окулисту.
– При чем здесь окулист?
– Я заметил, что он смотрит через нижние половины
бифокальных линз, – ответил Мейсон. – Очевидно, они не подходят ему. Многое
будет зависеть от его зрения. Окружной прокурор захочет, чтобы он произвел
хорошее впечатление. В настоящее время он не может прочесть ничего, если не
глядит через нижние части линз, и только на расстоянии вытянутой руки. Вряд ли
это произведет благоприятное впечатление на присяжных, когда речь зайдет о том,
что он видел в лунном свете в три часа ночи.
– Но он же не спал в очках, – возразила Делла.
– Когда он начнет давать свои показания, ты в это поверишь,
– мрачно ответил Мейсон. – Окружной прокурор довольно порядочный мужик, но
некоторые из его помощников работают на публику. Они намекнут Дункану на то,
что хотят доказать, и он сделает все остальное. Как Джексон – вернулся?
Она кивнула и ответила:
– Харрис подслушал телефонный разговор между Дорис Салли
Кент и Мэддоксом. Думаю, вы хотите, чтобы Пол тоже послушал, что скажет Джексон
об этом разговоре?
– Зови Джексона, – ответил Мейсон.
Она помедлила в дверях и поинтересовалась:
– Как вы думаете, это правда, что у самолета Кента
забарахлил мотор?
– Да, я говорил с пилотом. Это именно то, что случилось. Ему
пришлось сделать вынужденную посадку в пустыне. Ушло не так много времени,
чтобы устранить неполадки в зажигании, но ему еще пришлось очищать от
кустарника место, чтобы взлететь. Случилось то, что случается один раз на
миллион.
– Тогда Кент не женился?
– Нет.
– Это означает, что Люсилл Мейс может выступать свидетелем
против него?
– Она ничего толком не знает. Пригласи Джексона.
Когда Делла покинула комнату, Дрейк тихо спросил:
– Была ли у Кента причина задержать полет, Перри?
Мейсон ответил почти без интонаций:
– Откуда, во имя дьявола, мне это знать! Он сказал, что
мотор отказал, а пилот это подтвердил.
– И он твой клиент, – заметил Дрейк.
– Не только мой, но и твой, – уточнил Мейсон. – Но не будь
настолько циничным. Думаю, что имела место авария.
– Возможно, что и так, но попробуй убедить в этом присяжных.
Дверь открылась, и вошел Джексон. Мейсон кивнул:
– Выкладывай нам всю подноготную, Джексон.
Тот явно был возбужден:
– Я только что разговаривал с секретарем суда в Санта-Барбаре.
Я поставил свое имя, адрес и телефонный номер на обратной стороне
окончательного решения о разводе, когда заполнил его как поверенный Питера
Кента.
– Ну? – спросил Мейсон, когда Делла Стрит почти бесшумно
проскользнула через дверь к своему столу.
– Секретарь суда позвонил мне, чтобы сообщить, что Дорис
Салли Кент, действуя через «Хеттли и Хеттли» в нашем городе, возбудила дело о
том, что суд неправильно рассмотрел дело о разводе, утверждая, что имел место
сговор и что Кент вынудил ее подать на развод; что он ввел ее в заблуждение о
размере своей собственности, скрыв, что вложил деньги в патент на станок для
обточки клапанов и является совладельцем «Мэддокс манифэкчуринг компани» в
Чикаго; что патенты, контролируемые этой компанией, превышают по стоимости
миллион долларов и что это их совместная с Мэддоксом собственность. Она также
заявляет, что окончательное решение суда является незаконным, и подала прошение
об отмене, ссылаясь на параграф 473 гражданского законодательства с указанием
причин своего отказа от услуг адвокатов в Санта-Барбаре, и наняла «Хеттли и
Хеттли»; что она была под впечатлением, что предварительное решение о разводе
было вынесено пятнадцатого, и так им и заявила, что у них не было возможности
ознакомиться с делом до прошлой ночи и что они просидели всю ночь,
подготавливая бумаги.
