– Ну и что дальше?
– Ничего, – ответил Мейсон. – А что случилось после этого
эпизода, связанного с лунатизмом?
– Его лечащий врач предписал ему полную перемену обстановки,
поэтому дядя оставил все дела в руках партнера и вернулся в Калифорнию, где у
него официальная резиденция.
– И продолжает разгуливать по ночам?
– Да. Я была обеспокоена за него и не спускала с дяди глаз,
особенно в лунные ночи. Понимаете, разгуливание во сне связано с лунным светом.
Лунатики проявляют наибольшую активность во время полнолуния.
– Вы читали специальную литературу?
– Да.
– И что же вы читали?
– Книгу доктора Седжера под названием «Прогулки во сне и
лунатизм». Это перевод с немецкого.
– Когда вы ее читали?
– Эта книга принадлежит мне. Я читаю ее постоянно.
– Мне сдается, что ваш дядя не в курсе, что вновь гуляет по
ночам?
– Совершенно верно! Понимаете, я закрыла его дверь на замок,
но он как-то выбрался. Я прокралась к нему в комнату на следующее утро, чтобы
убедиться, что все в порядке, и увидела, что у него из-под подушки торчит ручка
ножа. Я унесла нож и ничего не сказала ему об этом.
– Когда вы вошли, дверь была не заперта?
– Ну да. Прежде я не задумывалась об этом, но, должно быть,
она была открыта, потому что я вошла совершенно свободно. Я знала, что дядя в
ванной.
– Так, ну и что дальше?
– А дальше дядя придет встретиться с вами.
– Это ваша идея? – спросил Мейсон.
– Да, вначале я хотела, чтобы вы устроили ему курс лечения
без его ведома, но сегодня за ленчем я представила вещи так, будто ему
необходимо проконсультироваться с вами. Он придет к вам вечером. Видите ли, он
хочет жениться и…
– Хочет жениться?! – в изумлении воскликнул Мейсон.
– Да, на медсестре Люсилл Мейс. Мне она нравится. Она хорошо
разбирается в нарушениях психики.
– Сколько ей лет?
– Тридцать четыре или тридцать пять.
– Откуда у вас такая уверенность, что она, в свою очередь,
не охотится за алиментами?
– Она отказывается выйти замуж за дядю Питера, пока не
подпишет контракт, в котором начисто откажется от всяких притязаний на
алименты, а также от всех прав на наследование его собственности. Она говорит,
что если он захочет оставить ей что-нибудь по завещанию – это его дело, и он
может дать ей денег по своему усмотрению, но это все, что она согласна взять.
– Вряд ли этот контракт будет одобрен женщинами, если
получит огласку. Впрочем, они могут огласить сперва брачный контракт, а уже
после свадьбы – имущественный. Думаете, ее намерения не изменятся после
венчания?
– Не только думаю, но и уверена. Ей можно верить: Люсилл
благородная натура. А что касается средств, то у нее есть немного своих денег,
достаточно, чтобы прожить, и она заявляет, что в случае, если они с дядей не
сойдутся характерами, она просто вернется к тому, от чего ушла.
– Ну и почему тогда ваш дядя медлит с женитьбой? Если она та
самая женщина, за которую себя выдает, то ему достаточно пожить с ней, чтобы
убедиться, так это или не так, пока согласившись на ее условия, а дальше…
Эдна улыбнулась и ответила:
– Дядя собирается записать на нее некоторую собственность
сразу же после того, как контракты будут подписаны. Он просто позволяет ей
тешить себя тем, что она отказывается от своих прав, но это только жест,
который он допускает с ее стороны.
– Что же тогда его удерживает? Почему он не женится на ней?
– Ну, – ответила она, беспокойно поежившись под пристальным
взглядом адвоката. – Потому что Дорис им этого не позволит.
– При чем здесь она?
– Она собирается причинить массу неприятностей. Видите ли,
развод еще не окончательный, и она намерена утверждать, что дядя Питер лгал ей
по поводу размеров своего состояния, и еще целую кучу всякой всячины. Кроме
того, она собирается объявить его невменяемым с поползновениями на убийство, а
также заявить о том, что он кого-нибудь убьет, если его не поместят в
лечебницу. Короче, она добивается, чтобы ее назначили опекуном над его
имуществом.
– И это именно то, что беспокоит сейчас вашего дядю?
– Не только это. Ему хватает и других неприятностей. Он
может и сам рассказать о них. Мне же нужно ваше обещание, что вы проследите за
тем, чтобы ему было обеспечено должное медицинское внимание и…
Назойливо зазвонил телефон. Делла Стрит подняла трубку,
послушала, прикрыла ладонью микрофон и произнесла:
– Он уже в приемной.
– Ты имеешь в виду ее дядю?
– Да. Питер Б. Кент.
Эдна Хаммер вскочила на ноги:
– Он не должен знать, что я была здесь. Если мы когда-либо
еще встретимся, притворитесь, что незнакомы со мной.
– Сядьте! – приказал ей Мейсон. – Ваш дядя может и обождать,
а вы…
– Нет-нет! Он не может ждать. Вы его не знаете. Вот увидите.
– Подождите минуту, – сказал Мейсон. – Есть ли кто-нибудь в
доме, кого бы ваш дядя хотел убить?
В ее глазах мелькнуло отчаяние.
– Да, думаю, что да… Ох, не знаю! Не спрашивайте меня! – Она
опрометью бросилась к двери. Делла Стрит посмотрела ей вслед.
– Мистер Кент, – холодно объявила она, – только что
оттолкнул преграждавшую ему путь девушку с коммутатора и находится на пути
сюда.
Эдна Хаммер захлопнула за собой дверь, ведущую в коридор.
Другая дверь из приемной широко распахнулась, чтобы впустить высокого худого
мужчину. Протестующая молодая женщина вцепилась в полу его пальто и повторяла
чуть не плача:
– Вам нельзя входить. Вы не имеете права врываться, вам
нельзя!..
Жест Мейсона заставил ее умолкнуть.
– Все в порядке, мисс Смит, – произнес он. – Не мешайте
мистеру Кенту.
Молодая женщина отпустила полу пальто. Высокий мужчина
широкими шагами пересек кабинет, кивнул Мейсону, не удостоив при этом вниманием
Деллу Стрит, и рухнул в кресло.
Глава 2
Питер Кент, выговаривая слова быстро и нервно, выпалил:
– Извините, что ворвался. Ничего не могу с этим поделать:
проклятые нервы… не могу ждать. Когда я чего-то хочу, то я действительно этого
хочу. Готов заплатить за причиненный ущерб… У меня возникло желание прийти и
поговорить с вами. Возникло после разговора с племянницей… Она астролог.
Изучила мой гороскоп от корки до корки. Она может все мне рассказать о моих
планетах… правда, я не верю ни одному слову из этой галиматьи.
