Дрейк снова взглянул в блокнот.
– Есть и еще кое-что, – сказал он. – Ты знаешь, в какое
время Харрис, как он утверждает, заметил, что ножа нет в ящике буфета?
– Где-то вечером, – заметил Мейсон, – я не знаю, когда
точно. А в чем дело?
– В том, – ответил Дрейк, – что, думаю, теперь мы сможем
доказать, что нож был в ящике.
– Как?
– Благодаря дворецкому. Один из моих людей представился ему
как репортер и переговорил с ним. Он чуть не лопнул от важности и с готовностью
выложил все, что только знал. Дворецкий сказал, что, прежде чем уйти к себе в
комнату, он прошел к буфету в поисках какой-то вещи и отчетливо помнит, что в
это время нож был на своем месте в ящике.
– Во сколько это было?
– Он не мог сказать точно. Уже после того, как вымыли посуду
и убрали. Но посуды было много, и времени на это ушло немало, так что он
полагает, уже после отъезда Харриса в Санта-Барбару. Если этому верить, то
выходит, что, возможно, ножа и не было в ящике, но его положили туда, когда
племянница Кента запирала замок.
Мейсон нахмурился:
– Кому могло понадобиться забрать нож из ящика, а затем
положить его обратно?
Дрейк пожал плечами. Мейсон добавил:
– Это утверждение лишено смысла, Пол. Лично я не слишком
доверяю дворецкому. Харрис, скорее всего, говорил правду. Если нож был в ящике,
когда буфет запирали, то Кент не смог бы его достать. Ключ ведь только один.
– Конечно, – протяжно заметил Дрейк, – если не принимать во
внимание, что людям давно известно, как открывать замки без ключа.
– Здесь это не проходит, Пол, – ответил Мейсон с
раздражением.
– А почему?
– Лунатик не может взломать замок. Если у него есть ключ или
он знает, где ключ находится, он, возможно, и откроет замок, но не думаю, что в
состоянии его взломать. В этом что-то есть, что никак не укладывается в теорию
лунатизма… Куда отправилась Дорис Кент после того, как вышла от меня, Пол?
– Прямиком в контору своего адвоката.
– А потом?
– Отбыла в Санта-Барбару.
– Твой человек следит за ней?
– Их двое.
– Ты, помнится, сказал, что на ручке ножа не было отпечатков
пальцев, – внезапно спросил Мейсон.
– Во всяком случае, таких, которые указывали бы на Кента.
Отпечатки были, но смазанные. Полицейские пришли к выводу, что их размазали то
ли о простыню, то ли о наволочку подушки. Или, что еще хлеще, либо ты, либо
Эдна «случайно» затерли их. Но это не те отпечатки, о которых твердо можно
утверждать, что они принадлежат Кенту. Репортер выудил эту информацию прямо у
эксперта-дактилоскописта и выложил ее мне как на блюдечке.
– Но если отпечатков пальцев Кента на ноже не было, –
заметила Делла Стрит, – как же могут они его держать под стражей? Только из-за
того, что нож был найден у него под подушкой? Ведь это еще не доказывает его
вины.
– Как ни крути, – ответил Мейсон, – но все упирается в
Дункана. Если мне удастся поколебать его утверждение, что он видел именно
Кента, тогда дело в шляпе. Если же я не смогу опровергнуть показания Дункана,
тогда мне остается только напирать на то, что это случай лунатизма. Тогда мне
придется доказать, каким образом в руки Кента попал нож. Если он взял его из
буфета загодя – до того как отправился спать, – тогда речь идет о злом умысле и
все эти прогулки во сне – мистификация и хитрый расчет. Если он не брал ножа из
буфета до того, как пошел спать, тогда он не мог этого сделать и впоследствии,
потому что ящик был заперт, а единственный ключ всю ночь находился у Эдны. –
Мейсон вновь начал расхаживать по офису.
– Сдается, тебе следует уцепиться за показания дворецкого, –
мрачно посоветовал Дрейк. – Вкупе с телефонным звонком этого будет достаточно,
чтобы поколебать позицию обвинения.
– С телефонным звонком все о’кей, Пол, – ответил Мейсон. –
Что-то подсказывает мне, что это может оказаться палочкой-выручалочкой, но вот
эти дела с ножом я не могу вычислить. Почему-то здесь не сходятся концы с
концами. Есть что-то такое… – Он умолк, а глаза расширились, как от внезапного
озарения. Затем тихо присвистнул.
– Ну, что еще? – спросил Дрейк.
Мейсон ответил на вопрос не вдруг, а какое-то время стоял,
пристально и мрачно уставившись на сыщика. Затем медленно произнес:
– Пока это только теория, Пол.
– Стоит ли овчинка выделки? – поинтересовался сыщик.
– Будь я проклят, если знаю, – ответил Мейсон, – это станет
ясно, когда я заштопаю в ней несколько дыр.
Он повернулся к секретарше:
– Делла, нам с тобой придется кое-чем заняться.
– Чем именно? – спросила та.
Мейсон улыбнулся ей и ответил:
– Расскажу после того, как уйдет Пол Дрейк.
– Настолько плоха теория? – поинтересовался Дрейк, медленно
высвобождая тело из кресла, в котором сидел, как обычно, поперек, свесив ноги с
подлокотника. Оказавшись в вертикальном положении, он в несколько длинных шагов
достиг двери, ведущей в коридор, и открыл ее.
– Подожди минуту! – окликнул его Мейсон. – Есть одна вещь,
которую можешь сделать и ты. Я хочу поговорить с Эллен Уорингтон. Как
полагаешь, сможешь ты доставить ее сюда прямо сейчас?
– Почему бы и нет, мои люди следят за всеми, кто замешан в
этом деле.
– Этот парень, с которым она помолвлена, – Боб Пизли –
держит скобяную лавку, не так ли?
– Кажется, да! Точно, да! А что?
– Не задавайся вопросами, – ответил Мейсон, – лучше в темпе
доставь сюда Эллен Уорингтон!
– И это все, что мне положено знать? – спросил Дрейк.
Мейсон кивнул:
– Чем меньше ты будешь знать о том, что происходит, тем
меньше тебя будет мучить совесть.
Дрейк ответил, протяжно выговаривая слова:
– Дьявольщина! Имей я совесть, ты даже и разговаривать со
мной не стал бы, не говоря уж о том, чтобы нанимать меня. – И, все еще
ухмыляясь, он медленно закрыл дверь за собой.
Глава 15
Эллен Уорингтон сидела в кресле с черной кожаной обивкой
прямо напротив Мейсона и выглядела испуганной. Это был час затишья в уличном
движении. Служащие разошлись по домам. Наплыв посетителей театров и любителей
развлечений еще не выплеснулся на улицы старой части города. Окрашенный в
кремовые тона, рассеянный свет от установленного в центре комнаты торшера
выгодно подчеркивал все достоинства Эллен – высокая, стройная брюнетка, с
большими темными глазами, черными как смоль волосами и ярко-красными губами. Ее
руки в черных перчатках нервно разглаживали платье на скрещенных коленях.
