– Ату их, девочка! – воскликнул Мейсон. – Вот тебе еще
песенка! Как, подойдет?.. Вот, вспомнил: «Сильный – смеется, слабый – теряется,
нам же лишь плюнуть на все остается».
Он едва успел закончить, как в дверь постучали. Мейсон кивнул
Делле Стрит. Она открыла и впустила Эллен Уорингтон и Боба Пизли. Мейсон указал
им на стулья.
– Достали? – спросил он Эллен.
– Боб хочет знать, что у вас на уме.
– Просто эксперимент, – ответил Мейсон, – мне нужен нож в
точности такой же, как тот, который, как утверждает обвинение, был взят из
буфета Питером Кентом.
– Для чего вы его хотите?
– Для эксперимента.
– Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
– Нет!
Пизли на секунду смешался, затем медленно, с явной неохотой,
извлек коричневый бумажный сверток, развернул его и достал черный, с роговой
ручкой разделочный нож. Осторожно вынув из кармана носовой платок, чтобы не
оставить на ручке отпечатков пальцев, он подошел к столу Мейсона и положил нож
на крышку стола.
– Вот он, – произнес Пизли.
– На вид – то, что надо! – заметил Мейсон, осторожно
осматривая нож.
– В точности такой же.
Перри Мейсон медленно повертел нож в пальцах.
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
– Получилось так, что я разбираюсь в столовых наборах. Когда
я узнал, что идентичность ножа станет предметом разбирательства и что Эллен,
возможно, будет вызвана как свидетельница, я заметил номер изготовителя,
который был выбит на вилке из этого же набора, и приступил к поискам.
– И заказали дубликат? – спросил Мейсон, изогнув бровь
дугой.
– Нет, – ответил Пизли, – у меня такие же оказались на
складе. Видите ли, это я продал набор Кенту.
– Давно?
– Три или четыре месяца назад. Кенту не нравился набор,
который у него был до этого, и Эллен оказалась настолько умна, что подсказала
ему обратиться ко мне.
– Понимаю, – сказал Мейсон, – весьма вам благодарен.
Чувствую, что Кент теперь окажется в неоплатном долгу перед вами, и, когда
настанет время, я позабочусь о том, чтобы он оценил ваше поведение в полной
мере. – Мейсон встал, давая понять, что разговор окончен.
Эллен Уорингтон спросила:
– Вы уверены, что Боб не попадет в беду из-за этого?
Мейсон засмеялся и ответил:
– Беда – понятие растяжимое. Само по себе это слово ничего
не значит.
Пизли возразил:
– Честно, мистер Мейсон, я не вполне разделяю ваше веселое
настроение.
Мейсон похлопал его по плечу и мягко повел его к двери,
подальше от разделочного ножа, лежавшего на столе.
– Забудьте об этом, – посоветовал он. – Как покупатель, я
имею право зайти к вам в магазин и приобрести разделочный нож.
– Да, конечно!
– Ну вот этим я сейчас и занимаюсь.
– Нет, – возразил Пизли, – вы не в моем магазине.
– Если вы предпочитаете возвратиться к себе в магазин и
выложить нож на прилавок, то я приду туда и куплю его, – ответил Мейсон,
смеясь, но продолжая держать дверь открытой.
С неохотой Пизли направился в коридор.
– Доброй ночи! – пожелал Мейсон. – И вновь благодарю вас обоих.
Он плотно закрыл дверь, и замок защелкнулся. Делла Стрит
склонилась над столом, пристально разглядывая нож.
– Что дальше? – спросила она.
– Дальше… лимон, – ответил Мейсон, – который находится в
левом ящике этого стола. Мы разрежем этот лимон вот этим ножом и оставим на
лезвии лимонный сок, чтобы создать впечатление, будто им пользовались. Затем
очень и очень осторожно сотрем с ножа все отпечатки пальцев. После этого
передадим его Эдне Хаммер. Она будет столь же осторожна.
– Сразу же, как только нож будет обнаружен, сержант Голкомб
примется искать на нем отпечатки пальцев, – заметила она.
– Не сомневаюсь!
– И он их не найдет.
– Конечно нет.
– Это возбудит его подозрения.
– Почему?
– Потому что на ручке разделочного ножа должны быть
отпечатки пальцев.
Мейсон отвесил небольшой поклон и сказал:
– Теперь, моя дорогая юная леди, вы начинаете понимать, в
каком положении окажется окружной прокурор.
– Что вы имеете в виду? – спросила она.
Мейсон ответил:
– Вспомни, что на ручке ножа, найденного под подушкой Кента,
не было четких отпечатков пальцев.
Она хотела было что-то сказать, когда телефонный звонок
пронзительным звуком наполнил комнату.
– К какой линии подсоединен этот аппарат? – задал вопрос
Мейсон.
– К междугородной. Пока я была здесь, хотела быть уверенной,
что мы не пропустим ни одного звонка.
– Отвечай, – распорядился он.
Она подняла трубку и произнесла:
– Алло! – Затем послушала минуту и сказала: – Мистер Мейсон
сейчас здесь. Я ему передам. – Делла прикрыла ладонью микрофон. – Кто-то из
тюрьмы, – тихо сообщила она, – говорит, что Питеру Кенту только что вручили
какие-то бумаги и он очень обеспокоен и хотел бы видеть вас как можно быстрее.
Мейсон кивнул:
– Скажи ему, что уже выезжаю.
Положив разделочный нож на стол лезвием вверх, Мейсон
обратился к Делле Стрит:
– Приведи Эдну Хаммер. Надо ей все объяснить, прежде чем я
поеду в тюрьму.
Делла направилась к двери в библиотеку. Пока Мейсон
тщательно стирал носовым платком с ручки ножа отпечатки пальцев, Эдна Хаммер
вошла в комнату.
– Ну, – воскликнула она, увидев на столе нож, – да ведь это
тот же самый!
– Отлично! – сказал Мейсон. – По-видимому, ни на одном из
ножей нет ничего, что бы могло отличить один от другого.
– Что вы хотите, чтобы я сделала с ним?
Мейсон протер лезвие платком, придирчиво осмотрел и завернул
его в коричневую бумагу, в которой был нож, когда его принес Пизли.
– Будьте осторожны, чтобы не оставить на нем никаких
отпечатков, – предупредил Мейсон. – Положите его в ящик буфета. Позвоните
сержанту Голкомбу и скажите, что я собираюсь быть у вас в восемь утра. И
запомните, дорогая, мои слова: я собираюсь быть там в восемь утра и хочу, чтобы
вы меня впустили.
