– И я должна запереть ящик?
– Да. Пусть никто не знает, что нож в ящике. Заприте замок и
никому не открывайте. – Пока она тянулась за бумажным свертком, Мейсон вдруг
спросил небрежным тоном: – Почему вы думаете, что ваш дядя намеревался убить
вас, Эдна?
Она вздрогнула, как от удара.
– О чем вы говорите?
Мейсон быстро шагнул к ней:
– Вы знаете, о чем я говорю, Эдна. Вы знали, что ваш дядя
разгуливал во сне дней тридцать назад, если не больше. Вы думали, что он собирается
убить вас.
– Это не так! Это фальсификация!
– Тогда почему, – потребовал он объяснений, – вы установили
этот сверхнадежный замок на дверь вашей спальни?
У нее перехватило дыхание, и она уставилась на него
испуганными глазами.
– Давайте, – подбодрил он, – скажите мне правду!
– Я… я…
– У вас и прежде был достаточно хороший замок на двери, –
пришел он к ней на помощь. – Но вы боялись, что у Кента есть ключ, и решили
поставить замок, к которому у вашего дяди не могло быть ключа. Вы наняли слесаря,
чтобы установить один из самых дорогих замков, какие только можно достать за
деньги, и только у вас был бы от него ключ. Ведь верно?
– Но… это не… так.
– Тогда почему вы это сделали?
Она отшатнулась от Мейсона, рухнула в кресло и начала
плакать.
Он произнес:
– Валяйте плачьте, если хотите. Когда закончите, ответите на
мой вопрос.
Она подняла глаза, из которых катились слезы.
– Но почему вы хотите знать об этом замке? – спросила она.
– Потому что, – ответил он, – именно таким образом окружной
прокурор собирается сбить вас с панталыку. Он ткнет вас носом в этот факт,
когда вы будете стоять на свидетельском месте, и заставит вести себя так, как
вы ведете сейчас, прямо напротив присяжных. Можете представить, как это
отразится на судьбе вашего дяди. Жюри будет думать, что ваш дядя в душе убийца.
Даже если они поверят, что он лунатик, его все равно признают виновным.
– Но здесь совсем другая причина.
Мейсон впился в нее пристальным взглядом:
– Хорошо, тогда назовите ее.
– Джерри и я тайно поженились месяц назад, – ответила она,
опуская глаза.
Мейсон глубоко вздохнул.
– Слава богу хоть за это! – вырвалось у него.
– Вы о чем?
– Я боялся, что вы установили этот замок из-за дядиных
прогулок во сне, потому что боялись его.
– Нет, мистер Мейсон, честно, замок не имеет к дяде никакого
отношения.
– Почему вы не объявили о своем замужестве?
– Мы хотели держать это в секрете.
– А ваш дядя знал?
– Именно от него мы и скрывали это.
– Почему?
– Он немного эксцентричен.
– Он же не против Джерри, ведь так?
– Что вы, Джерри ему очень нравится. Но я не хочу, чтобы он
думал, будто я намерена покинуть его до его нового брака.
– В таком случае, – продолжал допытываться Мейсон, испытующе
наблюдая за ней, – чем вызвана такая спешка?
– Тем, – ответила она, смеясь, – что я люблю, и здесь
недалеко Голливуд, а Джерри во многом смахивает на шейха. Многие женщины от
него без ума. По натуре он бабник и… Словом, я сцапала его, как только
представился случай.
Мейсон ухмыльнулся и заметил:
– Ну, раз вы установили этот замок на дверь не из-за ночных
променажей вашего дяди, то и слава богу. Но когда я увидел замок на двери, то
нашел объяснение скорее зловещее, чем романтическое, и понял, что окружной
прокурор не преминет воспользоваться этим и попытается выбить вас из колеи во
время перекрестного допроса… Полагаю, что ключи есть у вас и у Джерри?
Она кивнула.
– И больше ни у кого?
Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– В конце концов, – ответила она, – у меня один муж.
– Вы еще доверились кому-нибудь? Кому еще известно, что вы
поженились?
– Ни одной душе.
– О’кей, – заключил Перри Мейсон. – Берите этот разделочный
нож, положите в ящик и, если окружной прокурор начнет допытываться о замке на
двери, когда вы будете стоять на свидетельской трибуне или перед Большим жюри,
изобразите сначала замешательство, как только что передо мной, затем скажите
правду, а заодно посмейтесь и поплачьте – словом, набросьте покров романтики. –
Мейсон кивнул Делле Стрит, нахлобучил шляпу и объявил: – Поехал в тюрьму.
Глава 17
Перри Мейсон, свежевыбритый, в строгом сером костюме,
который сидел на нем так, словно был сшит на заказ, нажал пальцем кнопку звонка
на входной двери резиденции Питера Кента. Дверь почти сразу открылась, и в
проеме возник сержант Голкомб из отдела по расследованию убийств. На лице
Мейсона отразилось изумление.
– Не слишком ли рано вы приступили к работе, сержант? –
осведомился он.
Голкомб ответил:
– Да, если говорить о том, что рано, и о том, что я на
работе. Чего вы хотите?
– Осмотреть помещение, – ответил Мейсон. – У меня есть пара
вопросов к некоторым свидетелям. Есть возражения?
– Всем свидетелям вручены повестки, – заявил Голкомб, – вы
не можете влиять на них.
– Я и не собираюсь влиять на них, а хочу поговорить с ними.
Голкомб, освободив дверной проем, сказал:
– Ну, если так, входите. Я буду поблизости во избежание
недоразумений.
Эдна Хаммер вышла вперед и протянула Мейсону руку:
– Доброе утро, мистер Мейсон, могу ли я быть вам чем-нибудь
полезной?
Мейсон кивнул.
– Она свидетельница обвинения, – предостерег Голкомб.
Мейсон в упор глядел на полицейского.
– То, что окружной прокурор вручил кому-то повестку, еще не
значит, что этот человек должен быть напуганным, – ответил он. – Долг свидетеля
– говорить правду! Когда дело будет назначено к разбирательству, я сам вручу
повестки нескольким свидетелям. Кстати, сержант, мне нужно побеседовать с мисс
Хаммер наедине.
Голкомб возразил:
– Вы не должны говорить ей, какие давать показания.
