- Отдайте мне рецепт, - строго произнесла очаровашка, как только мы вышли на улицу.
- Я куплю, все что нужно, - поспешил в сторону аптеки, которая находилась в двух шагах от входа в травмпункт. На ходу открыл ей машину, чтобы она не мерзла в ожидании.
Меня порадовал факт нахождения Маши в машине по моему приходу. Ее самоуверенность могла обернуться недобрыми делами. Честно говоря, я опасался, что она уйдет без мази. Или еще лучше: вернется к Авету Тиграновичу и попросит новый рецепт. Нет. Я должен о ней заботиться. Особенно сейчас. А может и всегда…
- Ну так что, поедем завтракать? Или уже обедать. Как уж пойдет, - улыбнулся я девушке, стоило мне сесть в машину.
- Мне надо в редакцию. Я пока только позвонила Наталье Александровне. Нужно отдать больничный ей, - разумеется, начала возражать.
- Ты же не сказала ей, когда точно приедешь?
- Пообещала до обеда.
- До обеда успеешь. Мне самому нужно на службу к обеду. Так что у нас немного времени, но успеем. Тут кафе недалеко хорошее, - старался говорить быстро и строго, чтобы Машенька не успела мне опять возразить.
Мы сидели в кафе в ожидании официанта. Машенька старалась смотреть в окно. Ей были неловко, неудобно. Было видно, что беспокоит именно мое участие в ее жизни. А как иначе? Я не могу отпустить ее прямо сейчас. Не хочу? Да, так будет правильно.
- Чай с малиной, пожалуйста, - тихо попросила девушка, когда официант подошел к нам.
- Все? – уточнил парнишка, слегка опешив от такой скупости.
- Две порции сырников, две блинов с грибами и два чая. С малиной, - добавил уже я, посмотрев на очаровашку.
Парень заметно воодушевился и отправился восвояси.
- Я не хочу есть, - начала опять протестовать Маша.
- Надо. Тебе нужно восстанавливать силы, раз две ночи без сна провела, - произнес строго, словно я ее отец.
Девушка тяжело вздохнула и опять посмотрела в окно. На разговор она настроена не была. В ее рюкзаке уже лежал пакет из аптеки, который был тяжелым грузом на душе. Она все привыкла решать сама. И даже такая мелочь выбивала ее из привычного мировоззрения.
- Как прошла твоя ночь? – начал я не просто для поддержки разговора. Я переживал за нее. Боялся, что и сегодня она не спала, переживая произошедшее. Не мог человек не реагировать на ситуации, когда он находится на волоске от гибели. По себе знаю.
- На удивление, хорошо, - начала было Маша, но у нее тут же зазвонил телефон. – Да, - ответила девушка, - да, продаю. Вы можете подойти после обеда, - назвав адрес нашего дома собеседнику, отключилась.
- Ты что-то продаешь? – старался выглядеть спокойным, но страх перед потенциальным переездом моей соседки немного проявился в голосе характерным сдавливанием.
- Квартиру, - коротко ответила очаровашка и опустила глаза, будто ей стыдно передо мной.
Почему-то я почувствовал каждый сустав своего позвоночника на этих словах. Будто кто-то иголкой в них впивается. Понимаю, что, чтобы быть рядом, мне неважно расстояние до нее. Но нужно пробраться в ее жизнь так, чтобы это не смахивало на преследование. Все же мы общаемся сейчас больше, как соседи. И съехать из квартиры она может быстро, не прощаясь. Где потом ее искать? Я же даже пока не знаю ее фамилии. Я вообще о ней ничего не знаю.
- Ты боишься? – аккуратно спросил.
- Да нет. Но как-то не хочется вновь встречаться с этой женщиной. Вдруг она опять меня перепутает, - врет. Врет и краснеет. Стыдно ей от своего вранья.
Нам принесли заказ.
- Ешь, - велел я по-отцовски, будто маленькой девочке, которая морщится от невкусной манной каши.
Машенька посмотрела на меня умоляющими глазами. Аппетита у нее не было, и я ее понимал в этот момент. Как можно спокойно есть, если на тебя ведется охота. Да такая, что аж из квартиры своей бежать готова.
- Иначе буду силой кормить, - велел еще строже.
Она нехотя взялась за вилку. Тяжело вздохнув, взяла кусочек небольшой от сырника, затем такой же небольшой отрезала от блинчика. Положила вилку и взяла чашку с чаем. Сделала вид, называется, чтобы я отстал. Честно говоря, самому тоже есть не хотелось. Но я пересилил себя и все же умял один сырник и блин.
Хлебнув чаю, все же решился:
- Маш, если тебе угрожает опасность, я тебе всегда помогу. Не только в качестве опера, - на этих словах она вскинула голову, - но и в качестве заботящегося о тебе соседа, - поспешил ее успокоить.
Видимо, она тоже решилась задать мне свой главный вопрос, отставив чашку с чаем подальше от себя и положив руки на стол, как обычно это делают подозреваемые у меня на допросе:
- Зачем вы со мной возитесь?
Вопрос был ожидаемым. Но вот с ответом я до этого времени не мог определиться. Сейчас же все стало понятным, поэтому выпалил честно:
- Ты мне нравишься. Как женщина мужчине.
Ее лицо не изменилось. Такое же строгое и внимательное. В глазах вопрос, на который она будто еще не получила ответа.
- Когда ты начинаешь разговаривать со мной, у меня будто все сжимается внутри. Когда ты в опасности, меня выворачивает. Но стоит тебе улыбнуться и все вокруг тут же озаряется ярким солнечным светом, - сказал первое, что пришло в голову.
Никогда еще я не общался подобным образом с девушками. Даже Наташке в свое время ни разу в любви не признался. Понимаю, почему. Потому что и не любил по-настоящему. А сейчас? Уже не могу уверенно возразить.
- Почему я? – неожиданно спросила Машенька, не меняя своего выражения лица. За это время ни один мускул не двинулся. Она будто застыла, изредка моргая своими бездонными голубыми глазами.
- Ты настоящая. Ты светлая. Ты очаровательная, - я готов был и дальше сыпать комплиментами, но Маша вдруг закрыла лицо руками. Будто сейчас заплачет, отчего сердце мое сжалось.
Я затих. Попытался дотронуться до нее, но она резко вернулась в свое прежнее положение, не заметив моей руки.
- Все, что вы говорите, указывает на то, что я очень хорошо притворяюсь. Я далеко не светлая и не настоящая. Не нужно меня превозносить, не зная всей моей сущности. Я грязная и порочная. Держитесь от меня подальше для своего же блага, - ее категоричность сбивала меня с толку.
- Ты на себя много наговариваешь, - я пытался ее успокоить. – Возможно, это из-за заниженной самооценки, возникшей в детстве. Тебя родители недолюбили?
На этих словах она вскочила из-за стола и быстрым шагом пошла к выходу. Бросив купюру на стол, я побежал за ней. Не хватало еще нам в догонялки играть! Что за ребенок!
- Маш, стой! – крикнул я сразу, как только увидел ее, уходящей от кафе и проходящей мимо моей машины.
Удивительно, но девушка послушалась. Остановилась, но не повернулась. Может, ей стало неудобно за свое поведение? Впервые не справилась с эмоциями?
