И всё-таки, как поступил бы отец? Кан никогда не был начальником, свалившиеся на него проблемы гарнизона с каждым днём становились всё тяжелее.
«…Милосердие, сын. Цзюэ всегда должны проявлять волю, мудрость и милосердие. Простолюдины не понимают этих правил и не знают, чем ответить. Впрочем, если им хватит наглости огрызнуться… Бешеной псине всегда отрубают голову», – в памяти невольно всплыли слова отца, когда он не выдержал и спросил, почему же Амань не приказал сдать страже ту сумасшедшую женщину, что кричала гадости у ворот. Но в какой момент милосердие должно смениться на острие клинка? У него полный форт заговорщиков.
Двигаясь по коридору к темнице, Кан пытался представить последствия. По закону всех бунтовщиков следовало отправить к окружному цы-ши, где офицеров ждало бесконечное ожидание суда в застенках ямэня, на том обеспечении, какое они способны позволить из собственных средств или из тех, что начальник тюрьмы сможет выудить из их знакомых и родственников. Суточное довольствие на заключённого составляло двадцать пять медных монет; в столице этих денег не хватило бы даже на то, чтобы купить дрова или овощи.
Хорошо, если у этих людей будет кому о них позаботиться. Хорошо, если магистрат позволит добывать себе хлеб, прося милостыню, чтобы не обременять государство. После – пытки на допросах, смерть для поднявших оружие, и деревянные колодки – для остальных, вместе с семьями. Тем же, кто мятежу потворствовал, отрежут по одному уху…
– И получу я форт искалеченных солдат, ещё и без офицеров. Прекрасное начало, Цинь Кан, так держать, – бормотал юноша, спускаясь в казематы.
Бывшего интенданта он обнаружил в самом дальнем углу. Пленник лежал на старой циновке и безучастно смотрел в потолок, даже не вздрогнув от шагов и не собираясь поворачивать голову в сторону Кана.
– Выспались, господин бывший интендант?
– Проваливай в Бездну, шэнми.
– Если бы мог… – Кан опёрся рукой о ржавую решётку, рассматривая пленника, – уже бы с удовольствием провалился. Но я хотел обсудить кое-что.
– Нам не о чем говорить. Разве что ты любезно распорядишься покормить меня перед тем, как я отправлюсь на судилище.
– Вот об этом-то я и думал… – Кан тяжело вздохнул. – Мы можем обойтись без него.
– Что? – бывший интендант наконец повернул голову и посмотрел на Кана, как на идиота. – Если это шутка, циньский ты выродок, то на редкость паршивая.
– Ни капли. Я хочу дать вам выбор: отправиться к цы-ши и потащить за вашей глупостью всю семью, либо, – Кан пожал плечами, – я отвезу вас в кандалах за шахты. Правосудие совершат волки, а о происшедшем мы забудем.
– Ты бредишь.
– Даю вам шанс проявить хоть какое-то благородство перед смертью. У вас есть время до захода солнца. Подумайте.
Сказав это, Кан оттолкнулся от решётки и пошёл прочь из темницы. Он не до конца был уверен в правильности плана, что пришёл ему в голову, но спросить совет было не у кого, а время утекало слишком быстро.
Ляна он встретил у кабинета и махнул ему рукой. Старый капитан прибыл с рассветом из дозора и уже был в курсе происшедшего, но не знал, радоваться ему или грустить. Цинь же захватил кусок угля со стола и скептически оглядел Сяо.
– Рад, что не встретил вас вчера ночью.
– Кто-то должен был быть в дозоре, господин Цинь. Говорят, вы ещё и шэнми.
– Мне бы кто сказал вчера вечером, что замышляется покушение, – Кан поморщился. – Мой отец – шэнми, а мать – проклятая. Угадайте, кто у них мог бы родиться? Но наша семья заслужила доверие Императора, и не солдатам форта решать, хорошо это или плохо. А сейчас мы с вами обойдём все двери и окна, Лян.
– Позвольте спросить, зачем?
– Чтобы я понял, сколько нужно печатей. Я же говорил, что с Ночным шествием я разберусь сам.
– Вы забыли упомянуть о своих способностях.
– И сейчас упоминать не обязан. Успокойтесь. Разве плохо иметь проклятого на своей стороне, когда у Линьцана тоже есть шэнми?
Он врал безбожно, не сбиваясь и не меняясь в лице. Печати у Циня действительно были – оставленные отцом перед отъездом. Всё, чем Амань мог помочь Кану – это обеспечить его защитой в Ночное шествие. Отец бы и не только их дал, если бы его сын мог колдовать, но иные чары мог применить только шэнми.
Всё детство Кана Шествие было всего лишь ночью, когда вместо сна интереснее вслушиваться в шорохи на улице. Маленькими они с Сюин, конечно, пытались рассмотреть демонов снаружи – любопытно было до жути, – но отец ловил их за шиворот и отправлял переписывать очередной трактат.
Что ж, возможно, это будет первое мирное Ночное шествие в форте Илао. Плохо то, что теперь ему придётся поддерживать легенду, будто и он умеет колдовать. Но пока это защищало его от нового покушения – простолюдины слишком суеверны, чтобы попытаться зарезать проклятого, одной попытки им будет достаточно.
***
– Вы уже отправили весть цы-ши? – осторожно спросил Лян, следя за тем, как Цинь рисует цифры над очередным окном форта.
– Нет, и не собираюсь, – Кан скептически оглядел бойницу и добавил ещё одну надпись, но уже над дверью. Всегда лучше вешать по две печати, на случай, если одна вдруг сорвётся. – Я приехал сюда не разносить форт на камни, Лян. Те, кто попытались на меня напасть, уже получили по заслугам.
Капитан так и замер, не веря своим ушам.
– Повторите, пожалуйста…
– Ничего не было. Думаю, мы выяснили, что покушения бесполезны. Вы можете передать это остальным офицерам; не делайте вид, будто не знали о заговоре. Интендант, как зачинщик, умрёт, но без суда. Надеюсь. Я дал ему выбор. Через пару месяцев столица пришлёт нового цзюэ на должность начальника гарнизона, а пока… Придётся потерпеть друг друга. Не знаю, как принято на севере, но моя семья не приемлет глупых жертв, а то, что произошло ночью – чудовищная глупость. Это все окна в восточном крыле?
– Да… – капитан не мог поверить в услышанное, и стоило это сразу рассказать остальным, но Цинь не отпускал его, а с дотошностью продолжал обход, пока они не отметили все входы и выходы в форте. Что в голове у этого мальчишки? Это было благородно, но как-то… опрометчиво? Сам Сяо так бы не поступил, но стоит ли жаловаться, если тебе не грозит отрубленное ухо?
До самого конца обхода капитан молча наблюдал за Каном, обдумывая его решение, а когда тот, наконец, отпустил его, задержался и кашлянул.
– Да, господин начальник гарнизона… У нас есть одна проблема.
– Только одна? – Кан уже был готов к тому, что сейчас ему доложат о скоропостижной смерти половины личного состава. Но старый капитан впервые назвал его начальником, и, кажется, даже без издёвки.
– Ночью… Вы отрубили руку нашему повару.
– Так.
– Он довольно плох сегодня и не может работать…
