Ида мелькнула прямо перед носом и вдруг подставила подножку, заставляя врезаться в парапет у реки.
– Ты проиграл!
– Небо…
– Скоро будет твоё Небо, топчется уже под стенами, копытами бьёт: подмога летит, приказы ждёт, да всё начальство не торопится. Давай не как в прошлый раз. Просто спустись и воды выпей, – Ида села рядом, свесив ножки к реке. – Забавно. А ты азартный.
– Неправда.
– Правда-правда. Ты даже зарычал немного, пока бежал. Звучало, конечно, как мяуканье котёнка, но… Это хороший знак.
– Вот уж сомневаюсь, – Тао отдышался и перемахнул через парапет к воде, вновь вспомнив о том, как чертовски хочется пить. – Подожди… В смысле «под стенами»?
Но Первая ему ничего не ответила.
***
Так прошла неделя. А затем ещё. И ещё. Удивительное время, за которое он даже немного привык к Сораану. Его действительно никто не трогал. Тао смирился с необходимостью убираться в доме Цена и даже постарался как-то обустроить заброшенное жилище. Второй Старший появлялся так же внезапно, как и исчезал, не особенно желая посвящать Тао в свои дела. Пару раз Цен действительно наступал на спящего мальчишку, пока Тао не перетащил найденный им соломенный матрас в самый дальний угол. Вечером Цен жарил мясо, и оказалось, что делает он это умопомрачительно. Они играли в кости, потому что асуре не нравились игры, в которых нужна стратегия, и Тао это понравилось.
Днём иногда появлялась Ида и уводила дэва по своим странным делам, которые чаще всего заключались в том, чтобы собрать побольше жутковатых насекомых или и вовсе внаглую украсть что-то у других асур. Тао этого не понимал: ей бы и так всё отдали, но Иде, похоже, нравилось даже брать всё скрытно. И если ей собратья явно всё прощали, то дэв пару раз чуть не лишился руки и научился удивительно быстро бегать без помощи крыльев, даже по крышам карабкаться, точно обезъяна. Он никак не мог понять: с ним так играли или это всё было всерьёз?
В иной день приходил Раал и неизменно кряхтел, что Цен отхватил себе отличную хозяюшку, но, раз Тао ест их еду и пьёт их вино, то надо бы гостеприимство отработать. Чаще всего это означало что-то принести или подать. И к концу третьей недели он иногда даже забывал о том, что находится в плену.
Они выглядели… слаженными. И почти не противными. Если с ним разговаривали, то больше расспрашивали, а не навязывали своё мнение. И только тяжёлые внешние стены Сораана неизменно напоминали маленькому дэву о границах дозволенного.
Так что, когда Цен неожиданно пришёл днём и сказал, что им нужно пойти к Заану, Тао поперхнулся вином. Он как-то сам не заметил, как стал выпивать пиалу-две за обедом и почти научился не доводить себя до больной головы с утра.
– Заан… что-то хочет от меня?
– Птенец, от тебя хотели только того, чтобы ты не мешался под ногами. С этим, в общем-то, ты справился. Юнсан должен прийти.
– Что?!
– Ну, или попытаться взять Сораан штурмом , без переговоров. Хотя мы всё-таки надеемся, что он попытается тебя вытащить бескровно.
– Ничего не понимаю… Вы же хотели, чтобы он сюда пришёл, – всё это время Тао старался не думать о том, что происходит за стенами Сораана. – Вы не войны хотите?
– Не твоего ума дело, – Цен привычным движением взъерошил светлые волосы мальчишки и хохотнул. – А захорохорился-то как сразу! Пошли. Есть тебя всё ещё никто не хочет.
– А… Если Юнсан не придёт?
– То будет осада, – Цен безмятежно пожал плечами. – Вреда от тебя никакого – посидишь, полюбуешься. Двигайся, опаздываем уже.
***
Всю дорогу к дворцу Тао ёжился. Как-то резко на него навалилось понимание того, что происходит, и собственная вина в происходящем. Юнсан действительно решил из-за него осаждать Сораан? Перед глазами плясали воспоминания первого дня, кошмар, в котором Заан убил отца лун-вана, и мост из драконьего скелета, украшенный сотнями разноцветных лент.
– Это всё правда из-за меня…
– Много берёшь на себя, – Цен подтолкнул Тао к ступеням дворца. – Может, дэви тебе это скажут, но помяни мои слова: всё, что будет дальше – расплата за вашу гордость. Дело не в тебе, а в том, кем были и как закончили твои родители, и что сделал Юнсан. Да он расшибётся, но не отдаст ребёнка Неба нам. Искалеченного и лишённого родителей.
– Разве это плохой выбор?
– Когда ты рискуешь проиграть на земле врага – более чем, – Цен хмыкнул. – Может, ты когда-нибудь станешь лун-ваном и наконец прекратишь делать одну и ту же ошибку?
Но Тао вдруг перестал его слушать. Он смотрел на дворец. Или крепость… Или дерево… В сердце Сораана он так и не возвращался с первого дня и с тех пор так и не понял, что же это за место такое. Но сейчас, привыкнув к краскам, воздуху и сути Сораана, сбросив с себя всякие мороки, он видел совершенно ясно.
– Это… не дерево.
– Нет, – Цен хитро заулыбался. – Это лучшее творение Заана.
Они стояли перед чем-то величественным и совершенно точно живым. Пульсировали вены, подрагивали стены, расползались пятна чёрной смолы, а этажи витиевато скручивались, точно ветви. Это здание дышало и при этом было покрыто камнем, упираясь в небо острыми пиками башен. Распахнутые двери походили на пасть. Тао стало дурно.
– С дворца начался Сораан. Это наш главный путь из Бездны и обратно, Птенец. Понимаешь теперь, почему здесь всё так красиво?
– Главный разлом? И весь город…
– Поэтому здесь всегда так темно и уютно. Это место буквально на стыке двух миров. Разве не очаровательно? Ты иди, не останавливайся.
Дэв сглотнул подкативший к горлу ком, но продолжил путь, пока они не оказались внутри. Там ему стало ещё страшнее. Тронный зал не был похож ни на что им прежде виданное. Внутри «крепость» походила на чрево живого существа, что судорожно дышало. Здесь не было картин, столов, слуг или трона – только то же алое месиво, что дэв видел во сне. Мальчик невольно прижался к Цену, и тот, хмыкнув, положил ему когтистую руку на плечо. Если бы птенец мог не вырастать, его даже можно было бы оставить. Смешной.
В какой-то момент появился Заан, а из-за его спины выскользнула Ида. Но никто больше не разговаривал, хотя это было не совсем правдой: Тао помнил, что эти трое связаны; они явно не хотели, чтобы он слышал их переговоры. Живые корни чудовищной крепости сами собой сплелись в подобие кресла для Заана, а Ида кружила вокруг братьев, напевая очередную песенку. Цен устало оперся о стену.
И тишина. Минуту за минутой тишина окутывала дэва, который не знал, как и куда себя деть – только нервно перебирал звенья цепи, к которой он уже тоже по-своему привык. Неужели не придёт?
Только когда молчание стало совсем невыносимым, дверь в тронный зал – если его правда так можно было называть – скрипнула. Тао прищурился, а затем невольно ойкнул, потому что рассмотрел гостя.
