Они продолжали идти по пустому тронному залу, от каждого шага Оэлунна оставался кровавый след, но Юнсан этого не замечал.
– У меня не отрастёт вторая голова, Оэ.
– А было бы занятно. Представь себе: съел жемчужину другого дракона – и у тебя отросла его голова. Вторая. Или третья? И какая бы отвечала за что, ты не задумывался? Я имею в виду, если у тебя две головы, то кто управляет руками, а кто нога…
– Оэлунн?
– Так какая она на вкус, отцовская сила?
– Твоя рука, Оэлунн.
– Ну скажи. Тебе больно?
– Оэ, у тебя кровь.
Младший брат покосился вниз и обнаружил, что рука, в которую влил кровь Заан, стала совершенно чёрной. Выругавшись, он задрал рукав, и из раны хлынуло что-то чёрное, вязкое, тяжёлое. Каждая капля, падая на пол, обжигала мрамор огнём, обращая его в такое же месиво, расползаясь от Оэлунна по стенам, оплетая Юнсана, который грустно смотрел на брата.
– Это было самоубийство, Оэлунн.
– Юнсан!
Оэ рванулся, чтобы схватить старшего за рукав, но поймал лишь пустоту. Чёрный ихор поглотил Небесный дворец, и Оэ пришлось двигаться в темноте наощупь, безрезультатно пытаясь вспомнить, как выглядят Небеса, в надежде, что это поможет вернуться. Или найти брата.
«Посмотри, как было прекрасно небо, Оэлунн».
***
…Он сидит на утёсе, свесив ноги вниз. Чёрный ихор капает с его пальцев. Оэ так задумался о том, что произошло, что не сразу заметил огромную золотую змею, что летела в его сторону, а рухнув рядом, обернулась в старшего и совершенно недовольного брата.
– Как ты мог, Оэ?
Ох уж это холодное лицо, полное скрытой трагичности! Нет, эмоции его определённо погубят.
– И я тебя рад видеть, Юнсан.
– Не заговаривай меня. Небо тебя изгнало, Оэ! Я видел, что ты не смог вернуться в Небесный город.
– И лун-ван ничего не может с этим сделать, разве не занятно? – Оэлунн выглядел совершенно не обеспокоенным, он даже улыбался. – В этом мире есть вещи, которые нам с тобой неподвластны. Вот так живёшь, не трогаешь никого, и в один прекрасный день просто не можешь вернуться домой. И ведь никто не пришлёт тебе скрижали с обвинениями. Даже смешно.
– Это не шутки. Ты перестал работать.
– А я начинал? Хотя… Возможно, Небо не считает то, что я делаю, работой.
– Оэ… Разве сложно было изучать всё, что тебе интересно, и нести свои обязанности?
– Нет, ну вы посмотрите на него. В детстве читал нотации о том, что нельзя воровать отцовские книги, теперь пытается вернуть на путь истинный, как будто сам не знает, что это не поможет. Это так… мило. Не вижу смысла тратить на это время.
– Да что ты изучаешь?!
– Круг перерождений. Жизнь. Смерть. Бессмертие, – Оэ пожал плечами. – Не переживай, мне вполне комфортно в Цияне, брат.
– Ты настроил всех против себя.
– И мне есть до этого дело? Войной на меня дэви пойдут?
– Оэ… Если я умру, то что ты будешь делать?
– Вернусь, – Оэлунн наконец посмотрел в глаза брату и хищно оскалился. – Забавно было бы, как считаешь?
– Это так не работает.
– Вот мне и интересно, почему это работает именно так, брат? Не переживай. Ты – лучший лун-ван, чем я. Жалко только, что погулять по дворцу больше не получится… С другой стороны, знаешь, как много видят ночью звёзды?
– Ты… невыносим. Обещай мне, что ты не пойдёшь смотреть на Сораан. Я не смогу тебя вытащить. Не повторяй путь тех, кто заигрывал с Бездной, пожалуйста.
– Я не безголовый, – Оэ хмыкнул. – Скелет отца – неплохое напоминание о том, чего делать не стоит. Занимайся своими обязанностями, брат.
– Ты не пойдёшь к Заану?
– Конечно, нет.
– Ты врёшь.
– Что?
– Ты всегда врал, Оэлунн.
– Юнсан?
– Ты убил себя, брат.
Прежде чем он успел вскочить, Юнсан обернулся в дракона, и острые когти сомкнулись на его теле, разрывая на несколько кусков.
«Посмотри, как прекрасна Бездна, дэв».
***
Он очнулся в тронном зале Сораана, оплетённом живыми ветвями. Ида задумчиво стояла, склонившись над ним, и рассматривала дракона, совершенно забыв, что нужно мигать глазами. Неживая. Это лицо, этот голос, каждое её движение – просто маска. Оэ хотел подняться, но его рука вросла в пол, венами уходя во что-то живое, из чего и состоял на самом деле этот дворец.
– Ты странный, дэв.
– Удивила.
– Ты убил себя.
– Вполне вероятно. Но ведь даже твой брат не знает, что будет со мной, разве не занимательно?
– Зачем?
– Чтобы жил Юнсан. И этот ошмёток, который он подобрал. Довольно бесполезный экземпляр.
– Ош-мё-ток… Смешно, – Ида улыбнулась. – Точное слово. Я запомню. Но зачем?
– Он мой брат.
– Ты не очень-то похож на того, кто будет рисковать ради брата.
– Как тебе угодно.
– И всё же… – Ида села напротив. – Зачем?
– Потому что я так хочу. Неужели даже вы не понимаете?
– Не очень. У нас есть цели. У Юнсана тоже, это понятнее. А ты… Без всего.
– Неверно. В последнее время у меня была вполне себе конкретная цель. Мне были интересны вы.
– Посмотрел?
– Посмотрел.
– И что понял?
– Как всё исправить. Вас. Брата. Мир.
– Да ну, – Ида присвистнула, недоверчиво рассматривая дракона. – Заан до этого не додумался.
– Маленькая тень… Потому что вы все – части единого организма. Разделённого, страдающего, воющего. Грызёте и убиваете друг друга, отгораживаетесь, не умеете взаимодействовать. Пытаетесь выяснить, кто имеет больше прав на существование. Всё, что нужно… – в глазах Оэлунна читалось что-то страшное, холодное и расчётливое. – Всё, что нужно, чтобы вы перестали рассыпаться – это объединить вас. Раз и навсегда.
«Посмотрите, как прекрасны миры…»
– И ты знаешь, как это сделать?
– Ещё нет… Но я уже знаю, в чём причина. Это дорогого стоит, маленькая Тень. Не из праздного же любопытства я столько лет слежу за этим миром, – Оэ оскалился. – Хотя вы можете считать так, как вам удобней.
– Ты умрёшь, – Ида склонилась так, что рыжие волосы упали ей на плечи. – Ты умрёшь очень мучительной смертью, Оэлунн. А потом твой брат. И твоё Небо. Жалкие отговорки, бессмысленные жертвы. Смотри, ты уже пророс в нашем городе.
Ветви оплетали дракона и вдруг дёрнули вниз, утаскивая дальше и дальше, в темноту, туда, где горел огонь, переплавляющий любые души, вечный и беспощадный…
