– Бай…
– Опять? Ну и что же этот генеральский сынок устроил?
– Он сказал, что у меня никогда не будет мужа. Что, даже если мне найдут какого-то проклятого, то выходцев из Чанкина никто не примет в свой дом.
– Небо… Чушь! Наш род древнее рода Бая. Судя по рассказам твоего брата, это недоразумение рода Ванов было не очень внимательным при изучении истории. Если бы он подавал хоть какие-то надежды на разум, то был бы в состоянии узнать, что Цини стали цзюэ во времена Великой Империи.
– До Восстания уездов, верно?
– Да. В те времена Чанкин, который у его дяди что кость в горле, был всего лишь приграничной провинцией. Это потом Небо отвернулось от нас, и брат пошёл на брата, – Амань погладил дочь. – Нет ничего ужасного в том случае, если у моих внуков будут такие же светлые волосы, как у чанкинцев. Ты должна гордиться своим домом. И я обещаю тебе найти хорошего и не проклятого мужа.
– Я знаю, папа…
– Но не Вэя.
Сюин дёрнулась, а Амань улыбнулся:
– Я знаю о вашей переписке.
– Он просто пишет о юге.
– Конечно, а ты умная дочь и ценишь свободу, которую я одобряю, уверенный в твоём благоразумии.
– Да…
– Послушай, – Сюин даже говорить ничего не нужно было, и Амань невольно вспоминал себя, когда он отправился к Безымянным островам. Как печально закончилась та красивая сказка о влюблённом шэнми и сектантке, решившей бросить всё ради него. А ведь он действительно тогда хотел увезти её с собой. Молодой был, такой же дурной, как Кан. – Чувства, Сюин, – удивительная вещь. Они дарят много радости, они заводят на опасные тропы. И мы всегда идём по ним. Даже я, даже твоя мать. Самое важное – это не забывать о последствиях. Помнить о чести семьи и о границах, преступать которые нельзя.
– Вы с матушкой нам хорошо это объяснили, отец.
– Надеюсь. Но я пригласил Вэя в столицу.
– Что?!
– Твой брат скоро вернётся, а у него не так много друзей. Ты же сможешь проводить с ними время. Но, когда Кан отправится обратно на север, Вэй должен покинуть столицу. Никаких больше походов на рынок и иных встреч вдвоём. Я пытаюсь договориться о хорошей партии для тебя.
– Успешно?
– Не очень. Я должен закончить одно большое дело, чтобы разобраться с вашими браками. Впрочем, в худшем случае через два года я всё завершу, и Император не сможет отказать мне в простой просьбе для двух хороших детей.
– Значит, мне будет семнадцать, когда я покину дом… Бай будет хохотать.
– Баю стоит сначала дожить до этого, – холодно добавил Амань, но снова закашлялся, судорожно схватившись за окровавленный платок. – Бездна!
– Лекарь точно не поможет, папа?
– Точно. Пройдёт. Не переживай, Сюин. И живи спокойно в отчем доме, не слушая идиотов, что умеют только кричать.
***
Амань ничего не забыл, особенно то, что генерал Ван, пусть и в безумии, но чуть не казнил его единственного сына. Пока детская возня ограничивалась комками грязи на улице, это было не так важно: все дети бьют друг друга палками и пытаются выяснить, кто самый сильный или умный. Но дети выросли; ещё пара лет, и они начнут занимать первые важные должности, а после и сами встанут на места отцов. И Цинь Аманю совершенно не нужно было, чтобы по возвращении Кана с Севера в столице его ожидали только враги. Если друзей завести было довольно сложно, то можно было хотя бы заставить уважать Кана, а дальше сын сам справится, не маленький мальчик. Конечно, Амань жил с оглядкой на письма из Чанкина, но он был не из тех, кто делает ставку лишь на одну дорогу в будущее.
На самом деле Амань внимательно слушал скулёж сына и дочери и следил за тем, кто и против кого дружит. Кан и Сюин, как могли бы посчитать многие, если бы заглянули за стены их резиденции, были воспитаны весьма вольно, и Цинь-старший позволял им даже слишком многое, но дети не скрывали от него ничего. А воевать бесшумно шэнми умел.
Пока Кан был обеспокоен обеспечением форта Илао продовольствием, Цинь Амань был занят придворными делами. А в столице нет-нет да происходили странные дела. Один подающий надежды молодой чиновник случайно споткнулся на лестнице и расшибся насмерть. Другой молодой вояка, напившись, отправился на охоту и помер, затоптанный собственной лошадью. Третий опозорил себя, связавшись с девкой из трущоб, да так неудачно, что та понесла, и об этом узнал весь двор. Бедный мальчик покончил с собой; Амань был чуть ли не единственным, кто сочувствовал его отцу. Список был длинным и написанным кровью. Цинь Амань воплощал саму скорбь, холодно следя за юными дарованиями. Они взрослые, а значит, настала пора играть по-взрослому.
У семейства Ванов же после Канрё началась поистине череда неудач: попытка заслужить внимание и доверие Императора провалилась, ведь тот сам отправил Аманя завершить начатую Ваном войну. Никто нигде не упоминал это простое допущение, как и то, о чём именно разговаривали после Цинь Амань и Император. И шэнми ждал, ждал с наслаждением, как крокодил из Силхета, что распахнул пасть, замерев на берегу реки.
***
Весь вечер Кан рассказывал о приключениях в форте Илао. Сюин только открывала и закрывала рот, матушка мягко улыбалась и со вздохом сказала, что её любимый сын весь в отца, а Амань смеялся, особенно когда история дошла до Лина.
– Что ж, в письмах ты писал даже скупо. Значит, они действительно считают тебя шэнми?
– Мне пришлось солгать, отец.
– Не без причины. Кто бы мог подумать, в шестнадцать лет даже смог победить демона! А старик Лин ни капли не поменялся, рад за него.
– Он не очень хочет слышать от тебя что-либо, если честно.
– Какая жалость, почему же? Когда мы встречались в последний раз, он устроил настоящую Великую Зиму, почти ценой своей жизни. Может, дело в том, что это не помогло Линьцану, и вся дорога домой утопала в трупах северян?
– Знаешь, звучит не очень дружелюбно.
– Война, сын. Но я всегда говорил, что мы все должны быть друзьями, пока жизнь не заставит нас направить друг на друга оружие. Кстати, я не забыл о твоих письмах и договорился о встрече с инспектором через неделю. Сможешь рассказать ему о проблемах с продовольствием.
– Ты не шутишь? Уже через неделю?!
– У тебя не так много времени. Может, твои рассказы его впечатлят. В конце концов, твой форт и впрямь перестал загнивать.
– Надеюсь на это. Спасибо, отец.
– Расскажешь мне потом, как прошло.
Амань тихо гордился сыном. А ещё не мог отказать себе в удовольствии не посвящать Кана в то, что его ждёт. Мальчик сам должен учиться на своих ошибках. Зато хотя бы один день Цинь-старший мог спокойно послушать про удивительные проблемы подохших лошадей и просто хвалить своих детей.
