Пройдут годы, и обезглавленная, движимая лишь голодом Бездна пожрёт сама себя.
По крайней мере, должна.
А где-то на крайнем севере, что люди назовут Линьцаном, мёртвое сердце Оэлунна сделало удар.
Эпилог. Отвращение
Под ногами хрустела зола и обугленные куски черепицы. Пахло гарью, разрухой и сыростью, а каждый шаг поднимал в воздух густые пепельно-серые облака, противно липнущие к одежде и босым ступням.
На четвёртую неделю без работы Дэмин совсем отчаялся. С тех пор, как его вышвырнули на улицу, он уже долгое время жил впроголодь, и теперь с нарастающим беспокойством ощущал, что слабеет не по дням, а по часам. Его постоянно клонило в сон; тело становилось тяжёлым. Сегодня утром он с трудом разлепил глаза и подумал, что вскоре настанет тот день, когда он уже не сможет подняться.
В мастерской господина Тан можно было надеяться хотя бы на тёплый угол и чашу риса, а на воровстве и попрошайничестве долго не проживёшь. За воровство легко было расплатиться руками, а прохожие гораздо чаще пинали его, чем снисходили до подаяния.
Когда Дэмин впервые пришёл сюда, его привело любопытство. Люди собрались со всего города – оглушённые, с дикими взглядами, жаждущие мести за пережитый кошмар. Они следили за пожаром, пляшущим на изогнутых крышах, за треском голодного пламени, стремительно пожирающего хрупкие деревянные дома. Солдаты в драконьих масках щитами оттесняли толпу от огня и дыма, а жрец за их спинами сыпал проклятиями и долго что-то кричал. Цепенящий ужас, сковавший столицу в последние дни, быстро сменился злобой; за громкими речами слышались одобрительные возгласы из толпы. Жгли резиденцию придворного мага, человека, которого называли шэнми – человека, которого должны были казнить на рассвете, но позволили ему унести с собой жизни сотен людей.
Жрец говорил о жертвах, о чёрной магии и преступлениях перед Небесами, и его слова, казалось, заставляли ревущий пожар гореть ярче. Огонь поднимался волнами, принимая зловещие формы; здания складывались, заменив тротуары обрывами, заглушая крики по ту сторону ворот. Сжигали всё, что было связано с шэнми: от проклятых печатей до последней челяди из прислуги, чтобы не осталось ни следа, ни воспоминания, ни даже тени его. Огонь должен был очистить землю и осквернённые души, но Дэмин чувствовал в этом пламени что-то другое, знакомое, что-то ещё. Люди пятились, не в силах оторвать взгляда, заворожённые ужасом, а он застыл на месте, повернув лицо к бешено мечущимся теням.
И, когда пламя затихло, он впервые услышал. Услышал звук, тихий, как шёпот, зовущий его за собой.
Дэмин ещё раз огляделся, убедившись, что вокруг никого нет, и бесшумно проскользнул за ограду. Маленький, тощий и лёгкий, он ловко взлетел по камням и пролез через узкий пролом, цепляясь за уцелевшие булыжники костлявыми руками. Спрыгнув на землю, тут же метнулся за угол и затих, осторожно выглядывая в поисках патруля стражи.
Судя по всему, охрана стояла только у ворот и самых крупных лазеек. Основные силы гарнизона требовались для того, чтобы оцепить юго-западный квартал и подавить беспорядки; мародёры, конечно, воспользовались этим, чтобы вынести всё, сохранившее товарный вид. За два месяца Лоян так и не оправился от трагедии, а к пепелищу люди боялись не то что подойти – лишний раз взглянуть на него.
Дэмин тоже боялся. Несмотря на подступающую голодную смерть, потерять руки за мародёрство он желал ещё меньше. Ему ужасно хотелось выяснить, куда зовёт этот шёпот, но приближаться, пока здесь сновали гвардейцы, было сродни самоубийству. Дэмин не выжил бы в трущобах Лояна, если бы не умел быть осторожным. Теперь же он просто считал, что уже нечего терять.
Прикосновение к стене оставило на руках чёрные пятна копоти. Остовы зданий выступали из земли гнилыми зубами, и Дэмин крался из тени в тень, стараясь не издавать ни звука. Его пугало открытое пространство, бывшее ранее внутренним двором резиденции, и он аккуратно обогнул его через западный флигель, прежде чем попал в главный дом. По дороге он видел скелеты: сначала один, потом три, потом девять. Наткнувшись на первый, он замер и долго смотрел, но думал о том, как пролезть, чтобы не задеть кости. В другой раз ему попалась обугленная чёрная кисть, и Дэмин осторожно разжал её, но то, что мертвец держал в руке, мгновенно рассыпалось в прах.
Бродя по пепелищу, мальчик взял себя за плечи и поёжился. По ночам в Лояне было холодно, а он до сих пор не знал, на что рассчитывал, когда вернулся сюда. Дэмин не верил, что в огне действительно что-то было, не верил, что гул в ушах порождён чем-то иным, кроме постоянного голода и усталости, но отчаянно хотел найти подтверждение тому, что ещё не сошёл с ума.
Со стороны послышался тихий шелест. Дэмин остановился. На какую-то секунду ему показалось, что голос доносится из-за спины, но за спиной не было ничего, кроме мутной тени. Он был слишком внимателен, чтобы пропустить чужое присутствие, слишком напряжён, чтобы не услышать. Спрятавшись за обгоревшими балками, он закрыл глаза и прислушался. Тихо, почти не дыша, потянулся к источнику звука, к эфемерному шёпоту, от которого стыла кровь и зудели ногти – потянулся и бездумно встал на колени, расчистив место среди гор пепла и отсыревшей золы. Убрав с лица ломкие чёрные волосы, он с сомнением прижался ухом к полу.
А когда открыл глаза снова – теней у него было две.
Вдоль позвоночника прокатилась дрожь, худое мальчишечье тело сковало ледяное оцепенение. Дэмин отпрянул.
Тень насмешливо склонила голову и поманила его за собой, чёрная, как ночь, и трепещущая. В восточном крыле верхние этажи обрушились, поэтому приходилось постоянно перелезать через гниющие доски, стропила, обломки стен или крыши, настолько хрупкие, что они рассыпались под его крошечным весом. Тень вела его по руинам, пока не проскользнула между обгоревшими балками, сложившимися пополам вместе с конструкцией дома над ними. Потеряв тень из виду, Дэмин выругался и осторожно подлез под куском кровли, после чего сдавленно вскрикнул, когда стопа провалилась под пол.
Раздался треск дерева и ломающейся циновки. Что-то сильно оцарапало голень, и пришлось зажать рот ладонью, чтобы не завопить. Стиснув зубы, Дэмин доломал обгоревший настил и медленно поднял ногу, очертив края раны кончиками пальцев. Неглубоко. Ничего серьёзного, бывало и в сотню раз хуже. Он таскал с собой мех с водой и бинты как раз на подобный случай: нужно было быть полным кретином, чтобы сунуться в руины без них. Дэмин представил, чем это могло бы для него обернуться, если бы брус прорезал плоть хоть немного глубже, и, наскоро перевязав рану, уткнулся лбом в согнутые колени. Подвигал ногой, перенёс на неё вес – не болит. После этого следовало развернуться и уйти: в следующий раз он точно себе что-нибудь сломает…
А тень сидела прямо перед ним. Неподвижная, в той же самой позе. Дэмин почувствовал её прикосновение – мимолётное, тихое, как тот шёпот. Призрак проплыл дальше и растворился в ночной темноте, а он понял, что в этом месте пол проломился под весом несущей опоры. Обломок наполовину ушёл под землю: раньше здесь находился вход в подвал, но теперь он был загорожен мусором и грудами древесины. Лестницу нельзя было заметить, даже если знать, где её искать, а взрослый человек никогда не смог бы протиснуться. Но вот ребёнок…
