Как утверждает автор «Починки неба» со ссылкой на Уильяма Р. Коттона, специалиста по изучению атмосферы, климатическая инженерия — своего рода политическое плацебо, а не надежный аварийный план
[771]. Получить точную оценку методов геоинженерии, исследуя их во внелабораторных условиях, попросту невозможно. Их нельзя повторить в тех же граничных условиях, зато их «побочные эффекты», включая возможный ущерб гражданскому населению, скорее всего, неминуемы. Флеминг советует выбрать наиболее безопасный средний путь. Он решительно призывает не поддерживать такое радикальное решение, как климатическая инженерия, и не усугублять ситуацию настолько, чтобы пришлось прибегать к крайним мерам. Тем не менее Флеминг выражает надежду, что нам удастся преодолеть нынешнюю апатию и бездействие в отношении проблемы климата
[772].
На сторонников климатической инженерии ложится ответственность не только за то, как будут испытывать и внедрять их методы, но и за то, какие конфликты эти методы спровоцируют. Вопреки тезису технологического инструментализма, согласно которому разработанные в лабораториях методы «невинны» с социальной и политической точек зрения, климатическая инженерия не нейтральна. Представители технологического инструментализма полагают, что не сама технонаука, а неправомерное использование ее достижений и открытий теми, кто не принадлежит к сфере науки, но обладает определенными полномочиями, ведет к дестабилизации социальной и политической обстановки, влечет за собой разрушительные или вредные последствия. Технологический инструментализм выводит лабораторию из зоны политических прогнозов и внимания, называя контроль над исследованиями безосновательным. Как показывает проблема климатической инженерии, технологический инструментализм может оказаться весьма опасной философской позицией.
Риторика контроля и управляемости, маскирующая беспорядочные эксперименты
Стоит подчеркнуть, что опасения вызывает сама метафора инженерии в контексте уже обсуждавшейся реакции на проблему климатических изменений. Она все чаще применяется к новым направлениям технонауки: мы слышим не только об известной социологическим наукам социальной инженерии, геоинженерии и инженерии человека, но также о тканевой и генетической инженерии
[773]. В одной только работе Джозефа Бронзино и Дональда Питерсона «Инструменты медицины и инженерия человека» (Medical Devices and Human Engineering) упомянуты биомедицинская инженерия, реабилитационная инженерия и инженерия человеческих способностей (возможностей) (англ. human performance engineering). Перечисленные дисциплины включают исследования таких медицинских приборов, как кардиостимуляторы или наружные дефибрилляторы, создание биоматериалов, биосенсоров, искусственных органов, искусственных вакцин и диагностических тестов
[774].
Метафора инженерии отсылает нас к образу творческого применения человеческой изобретательности и изощренных способностей человека. Она восходит к сложившейся в эпоху Просвещения более широкой картине, в которой научно-технический прогресс обладает положительными коннотациями. Нас всегда восхищают творческие способности, воображение и профессионализм инженеров. В рамках таких представлений именно инженеры человека и климата смогут ловко вывести человечество из безнадежной ситуации, в которой мы оказались и в которой необходимо снизить выбросы парниковых газов. Инженеры — специалисты по поддающимся расчету и, как правило, безопасным механическим технологиям, служащим нам подспорьем. Инженерам можно доверять, потому что они находят оптимальный, рациональный способ решения технических проблем. Однако сфера профессиональной деятельности инженера — то, что сотворено человеком. Часто нам кажется, что, коль скоро мы сами что-то создали, нам легко будет взять это под контроль. Но так ли обстоит дело с риском климатической катастрофы? Исследователи, занимающиеся науками о Земле, в ходе дискуссии об антропоцене заявляют, что это огромное заблуждение.
Обратим внимание, что метафора инженерии к тому же позволяет закрывать глаза на проблему истощенной и опустошенной планеты. Вместо того чтобы задуматься о разрушении, мы говорим о научно-техническом прогрессе, который благодаря инженерии человека или геоинженерии перешагнет очередную границу. Саму метафору термостата Земли — сконструированного человеком прибора, который безопасным и предсказуемым образом позволит нам поддерживать комфортную для нас постоянную температуру, — можно назвать квинтэссенцией мечты о контроле, присущей данному проекту. Понятие «климатическая инженерия» вводит в заблуждение и в том смысле, что подобные проекты касаются не только инженеров и ученых, а носят глобальный характер, одновременно политический, экономический, социальный и экологический, затрагивая интересы фермеров, политиков, всех нас.
Геоинженерия создает иллюзию, что у нас есть шанс в очередной раз взять под контроль созданную человеком проблему: мы совладаем с климатом, будем его «регулировать», «стабилизировать», «оберегать» или даже «исправлять» и «лечить». Инженерия человека, в свою очередь, предлагает нам чисто техническое, не представляющее никакой проблемы решение — уменьшить рост людей на пятнадцать сантиметров. Между тем, как подчеркивают специалисты в области исследований науки и технологий, глядя в будущее, мы никогда не можем с полной уверенностью гарантировать успех того или иного решения — из‐за множества вариантов и траекторий изменений. Оценка сущности конкретных аспектов некоего технического решения может не соответствовать действительности. Общество, меняющееся под воздействием новых технологий, никогда не развивается линейно. Поэтому не стоит доверять преувеличенным обещаниям успеха какой-либо инновации. Мы можем разве что рационально выбирать наилучшие потенциально успешные решения, опираясь на знания, которыми на сегодняшний день обладаем. Но есть ли у нас такие возможности в случае геоинженерии или инженерии человека?
Сторонники климатической инженерии заявляют, что будущие технологии, разработанные в критической ситуации, позволят людям выбрать меньшее зло, чем дестабилизация климатической системы и ее драматические последствия. Поборники инженерии человека опять же уверяют, что предлагаемые ею решения — безопасный аварийный план, который при этом уж точно «меньшее зло», чем настораживающие и рискованные возможности геоинженерии. Аналогичную функцию выполняет и само понятие «аварийный план»
[775]. Риторика «меньшего из зол» вполне может прийтись по душе людям прагматичным и свободным от иллюзий. Однако залог ее успеха в том, чтобы мы сначала убедились, что другого выхода уже нет.
