– Ну-ну, – хмыкаю.
– Да блин! Ты можешь уже заткнуться и дать мне договорить?
– Молчу.
Я запрокидываю голову, чтобы размять шею.
– Короче, твоя Ася…
– Она не моя!
– Скиф, твою мать!
– Да понял я!
Я чертыхаюсь пару раз, снимая перчатки.
– Она не заселилась вовремя – следовательно, койка свободна. А свято место пусто не бывает.
– То есть коменда свистнула мымре, а она…
– А она быстренько туда кого-то втиснула. И, вуаля, когда явилась хозяйка, помочь ей ничем не смогли.
– Браво, Лётчик, когда ты последний раз так напрягал свои извилины?
– Ха-ха, очень смешно! Я тут весь извёлся, чтобы выкурить твою соседку, что аж…
– Что аж что?
– Неблагодарный ты! – драматично воскликнул Лётчик.
Он отскочил от груши, с видом оскорблённой невинности, допрыгал до бара, схватил из него банку колы.
– Это ты неадекватный!
– Что? Это ещё почему?
– Как ребёнок маленький! Вся эта хрень, что ты творил в моей квартире эту неделю…
– Да ладно тебе, чувак! Круто же было!
– Детский сад, – покачал я головой. – Тебе словно не двадцать, а десять.
– Вообще-то звучит очень обидно!
– Обидно? Не один из твоих дешёвых розыгрышей не помог.
– Дешёвых? – завизжал Макс. – Ты хоть представляешь, во сколько мне обошёлся этот 3D рисунок?
– Да кто тебя вообще просил его делать? Я чуть сам не обосрался, когда его увидел! Ненавижу эту бабу и этот долбанный фильм.
– Ты несправедлив к классике!
– Да пошёл ты! Эта дура рано или поздно выметется из квартиры! И ты предлагаешь мне любоваться этим рисунком? Какой там, на хрен, секс? Да у меня даже не встанет!
Макс истерично заржал, вызывая у меня только одно желание – двинуть ему по морде. Жалко только перчатки уже снял! Он чувствует это, отбегает в самый дальний угол своей подвальной вселенной.
Этот подвал – стихия Лётчика. Здесь он чувствует себя как рыба в воде. Мы обустраивали это помещение именно так, как ему нравится. Хочешь бар? Пожалуйста. Бильярд? Вот тебе. Игровые автоматы? Проще простого. Это я ещё молчу о красных кожаных диванах и о диско-шаре шаре на потолке.
– Как только она покинет жилище, ты самолично займёшься ремонтом! И закрасишь этот чёртов ужас!
– Закрасить такой шедевр? Да ты, брат, рехнулся!
– Я? Я рехнулся? Этот твой шедевр никак на неё не подействовал!
– Это не я виновен, – рассмеялся он, в то время как я чуть ли не извергал пар ноздрями от злости.
– А кто?
Я плюхаюсь в кресло – моё личное место в этом хаосе идей Лётчика.
– Просто у твоей деревенщины слишком цепкие клешни. Она ведь намертво прицепилась к твоей квартире, что не отодрать! Хотя-а-а…
– Что?
– Я тебе предлагал её отодрать. Ты ведь сам отказался.
– Я тебе сейчас! – угрожающе подскочил я, но вновь сел. – С ума сошёл? Я не собираюсь прикасаться к этой ванильной курице!
– Ванильной? – прищурился Макс.
Он шлёпнулся на диван, вытянув ноги, подставив руку под голову.
– Ага, она читает эти ванильные романы, – кривлюсь я. – Мало того, что деревенский наивняк, так ещё и ванильная.
– Да, брат, совсем как…
– Даже не произноси её имя! – рычу я, перебивая его.
– Да я и не собирался! Да и не была Соня наивной. Она прекрасно соображала, когда…
– Макс! Я уже тысячу раз говорил, чтобы ты забыл это имя! Она уехала и слава богу!
– Можно подумать, что Глеб забыл её…
– Пофиг, веришь, нет? – Я сжал сиденье, затем встал, подошёл к бару, чтобы облить внезапно пересохшее горло. – Я даже думать о ней не хочу. Она может делать, что хочет. Главное – не попадаться мне на глаза.
Я оступился один раз, реально подумав, что есть в этом мире хорошие девушки, которые могут честно любить одного… Но нет! Соня не была такой. Не знаю, что творилось у неё в голове, а про сердце я вообще молчу. Я никогда не смогу её понять.
– Но ведь Глеб – твой брат…
– Вот пусть он с ней и разбирается! У меня сейчас есть свои проблемы! Не могу спокойно спать, когда знаю, что на первом этаже живет эта…
– Так вот, что тебя бесит? Тебе кажется, что она похожа на Соню?
Я молчу, лишь сильнее сжимаю челюсть.
– Да ладно?
Я опираюсь на стойку. Голубые глаза, такие кристально чистые, что на какую-то секунду я подумал, что тону. Мне недоставало кислорода, я потянулся к ней в надежде, что именно это невинное личико поможет мне вдохнуть.
Я ударяю кулаком по барной стойке. Я ведь не собрался её поцеловать? Нет ведь? Я вскидываю руку, зарываюсь пальцами в волосы, зачёсывая их вбок. Чёрт знает, что такое!
– Мне нужно, чтобы она уехала, – устало выдыхаю я, садясь на барный стул, ставя локти на стойку.
– Можно просто подождать, пока отчислят половину нерадивых студентов.
– Нет, – качаю головой, – это слишком долго.
– Значит, давай продолжим?
– Опят этот цирк?
– Давай последний прикол, а?
– Какой? – напрягаюсь я, распознав в его голосе идиотские нотки. Обычно идеи, которые он высказывает таким голос, не приводят ни к чему хорошему. – Что ты задумал?
– Давай подкинем ей мышь в постель?
Что?
– Что? – Я чуть не свалился со стула. А, нет, я ошибся. Это были не те нотки. Эти называются «мастер-слабоумных-идей». – Макс, какого хрена? Это что, квест какой-то?
– Сам-то что-то ничего до сих пор не сделал! – обижено вскинулся он.
Вообще-то сделал. И никакого результата, кроме травмированных коленок, не последовало.
– Макс, хватит этих твоих идей. Тут надо что-то другое придумать. Ясно ведь, что она просто продолжит молчать и терпеть – слишком твердолобая. А то превратил мою квартиру в такой же балаган, как и свой подвал.
Макс делает вид, что не слышит камень в свой огород.
– Ок, Яр. Только давай эту последнюю идею воплотим? Всегда мечтал это сделать. А ты поржёшь. Уверен, она будет верещать, как поросёнок. Уи-и-и-и-и! Хрю-хрю!
Я закатил глаза, но не смог сдержать улыбку.
– Достаточно и того, что ты сейчас это продемонстрировал.
– Так мы договорились?
– Вези уже свою мышь, гений.
