– Не вижу смысла ходить к нему. – Отбрасываю волосы назад. – Я больше не больна. – Опускаю глаза на часы, чтоб узнать время – скорее привычный жест. – Сейчас как раз время ужина, я голодна.
– Неприлично говорить о потребностях. – Никогда не слышала от неё похвалу.
– Ты сама позвала меня на ужин, но вместо еды я получаю причёску и платье. – Обхватываю талию руками, шёлк лизнул мои ладони. – Что вообще происходит, мама? Кого ты пригласила в гости?
– Ужин скоро будет подан. – Мама резко развернулась на каблуках, отчего юбка её платья всколыхнулась. – Спускайтесь.
Я же покосилась на сестру, невинно разглядывающую свой раздувшийся живот в зеркало. Надо признать, я недооценивала её артритного муженька. Но доказательство налицо.
– Ты ведь знаешь, что задумала мама. – Это не вопрос. – Ты бы не прилетела просто на семейный ужин. Она что-то затеяла, и ты её поддерживаешь. Скажи мне.
Тина сморщила свой тонкий носик, провела рукой по животу, расправляя складки.
– Я очень надеялась, что за пять лет ты повзрослеешь. Жалко, что это не так.
– Ого, – протянула я, чувствуя жжение в горле, – за пять лет ты научилась говорить, как мама.
– Тебе тоже надо взять с неё пример.
– Надеюсь, когда это произойдёт, мне хватит смелости прыгнуть со скалы.
– Вот ты всегда так! – Тина внезапно визгливо повышает голос. От неожиданности вздрагиваю. Полагаю, это гормоны. – Всегда кидаешься в крайние меры! Твоя выходка на свадьбе сделала из нашей семьи посмешище!
Жжение в горле опускается ниже, застревает в грудной клетке. Становится сложно дышать. Я тысячу раз слышала эти упрёки от матери, но не думала, что и Тина на меня злится. Кого я обманываю? Конечно, она разозлилась, раз пять лет не выходила со мной на связь.
– Я же… – голос неестественно понижается, я запинаюсь, – хотела помочь тебе.
– Я не просила тебя вмешиваться! – Лицо сестры идёт пятнами. – Но тогда я ещё могла тебя оправдать! Всё бы наладилось, если бы ты успокоилась. Вместо этого ты продолжаешь устраивать шоу. Сначала объявляешь голодовку, затем ещё устраиваешься на эту унизительную работу. Уля, ты даже не представляешь, как разочаровала меня!
Разочаровала?
Пять лет, что мы провели врознь, всё-таки сыграли свою роль. Тина не изменилась только внешне. Девушка, стоящая передо мной – вовсе не моя старшая сестра, к которой я нередко прибегала ночью, когда мне становилось страшно.
С каких пор Тина стала такой жестокой? Видимо, от матери она переняла не только манеру поведения, но и образ мышления.
Выдыхаю, внезапно почувствовав облегчение. Словно огонь в груди погасили прохладной водой. Я не такая, как они. До этого момента я не думала, как отличаюсь от своей семьи.
Пусть я буду фамильным разочарованием. Меня не тревожит, что я не оправдываю надежды родителей, но…
– Моя работа не унижение, – оголяю передние зубы, оскалившись. Сестра замирает: мне удалось её удивить. – Я работаю со своими друзьями.
– Они не могут быть твоими друзьями, – залепетала Тина, хлопая ресницами и приходя в себя. – Твой статус отличается от их. Ты должна общаться только с равными себе.
– Ты тоже разочаровываешь меня, Тина. Прости, что пыталась помешать твоей свадьбе с престарелым богачом. – Говорю искренне, только сейчас до конца осознавая, какой глупой была. Я перенесла свои убеждения на сестру, поверив словам дедушки. Но Тина не я. Она сама была вольна выбирать свой дальнейший путь. Что Тина и сделала, надев белое платье и направившись к алтарю под аккомпанемент арфы. – Знай я тогда, какая вы идеальная пара, ни за что бы не выставила себя посмешищем.
Бросаю быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться в готовности, затем отворачиваюсь от сестры, все ещё переваривающую мои слова.
– Это брак по любви! – Её звонкий голос отражается от высоких стен, догоняя меня у самой двери. – Я полюбила его, поэтому счастлива!
– Рада за тебя, – дёргаю ручку и выхожу в коридор, чтобы двинуться на звуки классической музыки.
ГЛАВА 12
POV Ульяна
– Может уже хватит есть? – процедила мама так, чтобы слышала только я. Почему меня посадили рядом с ней? Такое соседство перебивает аппетит.
– Ты ведь сама сказала, что я похудела, – отправляю в рот очередной кусочек стейка. – Мои комплименты повару.
Довольно улыбаюсь, наблюдая, как на секунду губы мамы перекосило, но она шустро опомнилась: у нас ведь гости. Их было гораздо меньше, чем я ожидала, спуская при полном параде. К чему такая официальность? Всего лишь ужин на девять человек.
До этого я знала семью Морозовых только по рассказам и совместным мероприятиям. Лично же пересекаться не приходилось. Ужин не изменил моего поверхностного отношения к ним. Уверена, мама в них души не чает.
Морозовы – это тот ранг людей, с которыми, по мнению Тины и мамы, мы должны общаться. Титул, связи, капитал, имущество – все идеально.
Усердно набиваю щёки, пока разговор выходит за рамки приличия. Обсуждать всё вышеперечисленное за ужином считается моветоном. Но раз никого это не коробит, мне тем более нет никакого дела. Вот и муженёк сестры хвастнул новоприобретёнными породистыми скакунами – флаг ему в руки.
По правую руку от меня посадили гордость семейства Морозовых – титулованный наследник. Судя по тому, что я слышала, над ним наседками клокочут и мать, и бабушка. Кстати, почему они так усердно разглядывают меня, словно морскую свинку в клетке?
Поворачиваю голову, натыкаюсь на орлиный нос будущего поколения, на который усажены прямоугольные очки. Григорий Морозов. Долговязый, светловолосый, примерно моего возраста, учился в Оксфорде – всё, что я успела о нём узнать, пробираясь сквозь сказочные эпитеты его бабушки и самостоятельные наблюдения.
Возвращаюсь к лицезрению своей тарелки. Стейк изумительной прожарки и паровые брокколи эмоциональнее, чем парень, сидевший рядом с такой прямой спиной, что мне даже стало стыдно. Но когда я попыталась выровняться с ним, в пояснице щёлкнул позвонок, а лопатки стукнулись друг о друга. Не нравится мне этот Гриша.
– Ульяна, – окликает меня его матушка, Анна Сафроновна: едва не давлюсь, никак не ожидая обращения, – Софья как-то упомянула, что ты работаешь. Чем конкретно ты занимаешься?
Мама всасывает воздух, напрягаясь. Тина широко раскрывает глаза. Отец скрывает рот хрустальным бокалом с бренди. Выдерживаю паузу, поднимаю салфетку, дожёвываю внезапно обезвкусившееся мясо, вытираю губы.
– Я работаю ассистентом одной известной группы, – говорю как можно медленнее, и тщательно взвешивая каждое слово.
– Какой? – заинтересовывается омёбный Григорий, впервые за ужин поворачиваясь ко мне.
– Бимор.
