Кручу головой, чтобы оглядеться. Мебели почти не осталось. Прожжённый окурками и обоссанный диван давно уже разложился. Бабушкин сервант сломан в очередной пьяной драке. Обои подраны, словно кто-то в агонии царапал их ногтями, и покрыты чёрной плесенью. Деревянные полы никто не собирался красить. Дерево скрипит. Оно вот-вот сгниёт и провалится.
Содрогаюсь всем телом, подавляя воспоминания, медленно оседающие на коже, словно дым от сигарет Гая. Но если его сигареты можно смыть под струями душа и ароматным мылом, то гадость собственного детства я могу забыть, только тогда мои пальцы блуждают по струнам старенькой гитары. Тогда, и только тогда, мой мозг отключается, давая мне забыть из какой дыры я вылез.
Касаюсь батареи: холодные. На улице приятнее находиться, чем в этой тошнотворной промёрзлой сырости. Закрываю глаза. Меня внезапно наполняет страх. Нос всё ещё улавливает колебание лёгкого сладкого аромата – так пахнут хорошие девочки. Здесь этого запаха точно нет.
А на губах всё ещё ощущается тепло её дыхания и мягкость идеальных розовых губ. Никогда не чувствовал ничего нежнее. На секунду мне даже захотелось поддаться искушению и посмотреть, куда нас это заведёт. Как далеко принцесса позволит мне зайти?
Твою мать!
Вскидываю руку, жёстко врываюсь пальцами в свои спутанные волосы, тяну назад, словно это вправит мне мозги.
Рычу.
В порыве злости на самого себя, резко отодвигаю подранную занавеску, покрытую толстым слоем пыли и дыма, чтобы взглянуть во двор. Но вместо пустой детской площадки, унылых лавочек и заснеженных деревьев, я вижу хорошенькое личико, водружённые на нос очки, слегка приоткрытые губы, ожидающие моего поцелуя – так мило и одновременно дико бесит.
Слишком вкусная для меня. Приторно сладко, чтобы быть чем-то особенным. Девочки вроде неё всегда шарахаются от меня, обходят стороной, словно я вывален в грязи.
Они сидят в своих тёплых квартирках, смотрят слезливые сериалы и весело щебечут по телефону с подругой о каком-нибудь хорошем парне, которым я никогда не стану.
Они боятся меня, и это правильно. Сегодня ещё одна паинька поняла, какой я. И я был счастлив преподать ей этот урок. Никогда не связывайтесь с парнями, которые успели хлебнуть дерьма в этой жизни.
Да, Гаю повезло. Ему встретилась Вили. Она глубоко забралась под его кожу, а он нашёл в себе силы пустить её в свое сердце.
Но ведь и мы с ним абсолютно разные. В моей голове гораздо больше тараканов, а на сердце амбарный ключ. Я никогда не буду свободен, ведь клетка не снаружи. Она у меня внутри.
Хмыкаю. Гай правда уверен, что успел познать это чувство – никому-на-хрен-ненужности. Но нет. У него всегда была сестра, а после и приёмные родители. В то время как у меня не было никого.
Один. Испуганный. Голодный. Продрогший. Это всё, что я помню о своём детстве. По сравнению с жизнью дома, детский дом показался мне раем. Но и там я быстро понял, что не все равны. Ты должен подавлять других, чтобы не продавили тебя.
Нос морщится, а губы собираются в одну точку. Место, куда я пришёл, отрезвляет. Здесь я вновь вспоминаю, кто я, и что у меня в крови. Нет лучшего места для мотивации. Ненавижу это место, но оно действует на меня словно пинок под зад, заставляя двигаться вперёд, не давая свернуть.
Через стенку доносится пьяный хохот, в перегородку ударяется что-то стеклянное. Грохот. Звон. Меня это не удивляет. Я даже не вздрагиваю. Пошло оно всё в жопу!
Если у меня и были какие-то сомнения насчёт своего решения, то они окончательно рассеялись. Я больше не хочу бояться, что однажды мне придётся вернуться сюда; что однажды я опущу руки, брошу бороться и скачусь прямиком в эту дыру.
Глаза опускаются на подоконник, вижу коробок спичек. Руки действуют быстрее, чем догоняет осознание задуманного. Я хватаю коробок, достаю сразу все спички, ни на секунду не задерживаясь, чиркаю их о наждачную стенку.
Огонь вспыхивает между пальцами, я окидываю злобным взглядом ненавистный мне гадюшник. Осталось всего-то разжать пальцы – и всё будет кончено. Мне больше не придётся раз за разом возвращаться в этот барак, страшась воспоминаний о том времени, когда я называл его своим домом. Я забуду о нём, пойду за Гаем, словно за путеводной звездой. Наша музыка выведет меня в правильном направлении. Возможно, именно там обитают золотоволосые принцессы…
Время пришло.
Осталось всего одно действие. Маленький шаг на пути к успеху…
ГЛАВА 3
2,5 года спустя
POV Ульяна
– Они сегодня в ударе, да?
Поворачиваю голову в сторону, чтобы увидеть кудрявую девушку в красивом, но для меня слишком откровенном платье без бретелек. Она вся с головы до ног покрыта блёстками – это часть её нового шоу. На финальной ноте происходит красочный взрыв, покрывающий и её, и зрителей мелкими сверкающими крупинками. Завораживающее и эффектное зрелище, ничего не скажешь. Интересно, как она потом отмывается?
– Они всегда в ударе. – Пожимаю плечами, словно мне всё равно. Хотя тут же противоречу себе, когда не могу оторвать глаз от сцены.
Гай и Вит – две частички группы «Бимор», два с половиной года назад возродившейся из пепла, словно феникс, в усладу глаз женской половины нашей страны.
Уход Гая из сольной карьеры и его возвращение в родную колею рока взорвало новостные таблоиды. Имена парней звучали из каждых уст. Им перемывали косточки в ожидании чего-то особенного. Так и случилось. Первый совместный трек мгновенно вспорхнул на вершины всевозможных хит-парадов. Это отличное начало пророчило блестящее будущее.
Из ассистентки Гая я превратилась в ассистентку группы «Бимор». Когда Гай рассказал мне о своих планах и предложил продолжить сотрудничество, первым порывом, сдавившим мою грудь, стало желание отказаться. И слова Вита о том, что я буду делать, если Гай больше не будет нуждаться в ассистенте, перестали быть гипотетическими. Как и вопрос: смогу ли я работать с группой.
Я решила рискнуть. И, возможно, жалею об этом каждый день, ежедневно благодаря небеса за возможность оставаться рядом с этими людьми.
Мои глаза, наравне с тысячью других, следят за действиями парней на сцене. Энергетика зашкаливает. Фанаты ревут от восторга, поднимают руки, чтобы дотянуться до звезды.
Гай отходит назад, передний план теперь у Вита. Момент, от которого моё сердце всегда учащённо колотиться в грудной клетке. Сжимаю сторублёвую купюру в кулаке. Приоткрываю рот, чтобы дышать. Глаза не моргают. Весь мой мир в одночасье сжимается до крохотных размеров. Маленькое колечко, в котором помещается только Вит и его гитара.
Длинные пальцы музыканта касаются струн легко, словно крылья бабочки. Динамики трепещут вместе с моими нервами. Я напрягаюсь, против воли представляя, что его пальцы дотрагиваются до меня. И я сама там, на сцене, рядом с ним. А не дрожу позади зрителей, не имея права даже думать о нём.
