– Не видела предупреждающих надписей, – хмыкаю, крепче сжимая бутылку, затем ставлю её на журнальный столик сбоку. – Выдай мне брошюру с правилами. Или… может, мне лучше собрать свой чемодан?
– Зачем? – Брови Вита устремляются вверх.
– Разве вы не поговорили со Снежей?
Вижу сомнение на его лице. Но после секундного колебания Вит подходит ближе, садится рядом, также опираясь на диван, закинув на него локти. Втягиваю воздух, тут же пропитавшийся ароматом его тела вперемешку с запахом дождя. Не могу удержать бабочек, защекотавших внизу живота.
– Поговорили, – кивает Вит, покрутив головой, разминая шею. – С ней всё будет хорошо.
– Значит, наше шоу подошло к финальной черте? Вы ведь теперь вместе?
Задерживаю дыхание, ожидая ответ. Но реакция Вита остаётся непонятной. Он поворачивает ко мне голову. Его глаза, напоминающие две бездонные глубины, сужаются, подозрительно приглядываясь.
– Уже успела напиться?
Хмурюсь, закусывая щёку, отчего губы собираются гармошкой. Взгляд Вита тут же опустился на них. Сердце ощутимо толкнулось. Я двинулась вперёд, но замерла. Перед глазами сверкнула красная лампочка, предупреждая.
– Разве вы всё не выяснили? – спрашиваю, но голос едва ли громче шёпота.
Вит не отодвигается, синева его глаз ловит мой взгляд. Он смотрит так, словно хочет заглянуть внутрь меня. Я хочу ответить тем же, но боюсь заглядывать. Выбраться из этой бездны мне не удастся.
– Выяснили.
Тук-тук. Тук-тук.
Пульс ускорился, зазвенев в ушах.
– Ты рассказал ей правду о наших отношениях?
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
– В этом нет необходимости.
Оглушительная тишина, словно сердце вовсе остановилось. Но через секунду оно сделало резкий скачок, забившись с удвоенной силой.
Приоткрываю рот, отшатываясь назад. Что это значит?
Крутанулась, чтобы встать на колени.
– Как это нет необходимости? – задохнулась я. – Ты ведь её любишь, а она любит тебя! Почему ты изначально не упростил задачу, начав встречаться с той, которую любишь? Почему не выбрал Снежу? Зачем впутал меня?
– Ты сама ответила на вопрос, – спокойно произносит Вит, но судя по часто вздымающейся груди, это только видимость. – Я люблю её, а она любит меня, поэтому я никогда бы не втянул её в подобный фарс.
– Но раз у вас взаимная любовь, – от этого слова лёгкие обжигает, – то фарса бы не было.
Вит устало вздыхает, запрокидывает голову, касаясь дивана затылком.
– У нас с ней разная любовь. – Ничего не понимаю. И, наверное, на моём лице все написано, потому что Вит раздражённо поясняет: – Я вижу в ней только сестру.
Только сестру? Осознание медленно оседает в черепной коробке. Вит не любит её. Вернее, любит, но по-семейному. Радость вспыхивает маленьким огоньком на спичке.
– А Снежа? – просипела я. – У неё другая любовь?
Вит поджимает губы, кивнув.
– Мне даже в голову не пришло предложить ей подобное. Она, конечно, согласилась бы, но я бы дал ей надежду, сделав в итоге ещё больнее.
Ликование сменяется полным упадком. То, что он не любит её, не мешает ему заботиться о ней.
Опускаю глаза в пол. О моих чувствах он не задумался даже на секунду. Лёгкие парализовало, дышать становится сложно. Горло пересохло. Думаю, если бы Снежа оказалась на моём месте, ей было бы так же больно. Только вот Виту плевать на меня.
Плюхаюсь на задницу, тянусь к бутылке. Отклоняюсь назад, чтобы отпить кислятину. Становится чуточку легче.
Отворачиваю голову к телевизору, делая вид, что заинтересовалась происходящим, хотя картинка терялась в пустоте между экраном и моими глазами.
Вит остался рядом, я чувствовала его колючий взгляд на затылке. Хотелось смахнуть это чувство, проведя по волосам, но вместо этого я вновь и вновь глотала вино.
Я ждала, когда он уйдёт. Но секунды тикали, а Вит продолжал сидеть на расстоянии меньше метра от меня.
– Как ты заболела анорексией?
Наверное, если бы Вит ударил меня битой по голове, это бы не шокировало меня сильнее, чем данный вопрос.
Оборачиваюсь, чтобы увидеть едкую ухмылку, но вместо этого читаю лишь искренний интерес вперемешку с обеспокоенностью.
Озадаченно закусываю губу, затем жмурюсь. Чувствую лёгкое прикосновение. Распахиваю глаза в тот момент, когда Вит подхватывает непослушную прядь, заправляет за ухо, проведя пальцем по щеке, пуская импульсы под кожу.
– Ты была права, – огорчённо признает Вит, я теряюсь от искренности в его глазах, – я о тебе совсем ничего не знаю. То, как ты беспокоилась о Снеже… Расскажи мне. Я хочу понять тебя.
Я возвращаюсь в свою изначальную позу, вытягивая ноги. Нервы натягиваются, как струны на его гитаре.
Зачем ему что-то знать обо мне? Разве он не выбрал путь автоматической ненависти, основанной на собственных суждениях? Почему бы не придерживаться выбранного пути?
Вит молча ждёт. Я даже не слышу его дыхания. Он затаился, словно хищник на охоте.
Делаю глубокий вдох, прекрасно понимая, что обратной дороги не будет. Могу ли я довериться ему? Какой будет его реакция? Попытается он понять меня или сразу осудит, решив, что мои проблемы – сплошное нытьё в сравнении с его жизнью.
– У меня нервная анорексия, – говорю я, потому что не знаю, с чего начать. – Врач сказал, что это был вызов. – Никогда и никому не рассказывала об этом. Хотя никто и не спрашивал. – Я хотела привлечь внимание. По сути, я могла с таким же успехом порезать вены или наглотаться таблеток. – Неловко говорить об этом. Наверное, проще было бы скинуть всю одежду, чем оголить душу. Оглядываюсь, чтобы узнать реакцию Вита. Он устремил взгляд на свои руки, не выдавая ни одной эмоции. Я продолжаю, пусть знает: – Это не было попыткой суицида. Нет. Я не хотела умирать, просто не видела смысла жить дальше. Я молилась, чтобы кто-нибудь хоть раз вошёл в мою комнату, чтобы проведать меня, спросить, как я. Возможно, тогда всё сложилось бы иначе.
Глаза наполнились незваными гостями. Я судорожно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Отпила вина. Пальцы похолодели.
– Но родителям я не была нужна. Никогда. Они расстроились, когда родилась ещё одна девочка: им нужен был наследник. Я же бесполезное создание. Мама прямо говорила, что если бы УЗИ показало пол, она бы сделала аборт. В том, что я родилась, спасибо неразвитым технологиям. – Этот факт все ещё причиняет мне боль. Вит клацает зубами. – Но я могла с этим жить, пока у меня был дедушка и сестра. Но вот дедушка умирает, и мы узнаём, что наша семья на грани банкротства. – Смачиваю горло. – Родители не нашли лучшего способа избавиться от денежных проблем, чем продать свою старшую дочь престарелому богачу.
