У меня есть цель. Она пошатнулась полгода назад, но я выстоял. Думаю, на свободе, продолжая учиться, я принесу больше пользы своей семье. Пусть пока они этого не понимают, но жизнь все расставит по местам.
Если я буду упорно работать над собой, то добьюсь много. Сейчас я отличник, капитан школьной команды, волонтёр, куратор и… много ещё кто. Все это досталось мне лишь благодаря упорной работе. И я не намерен лишаться всего этого.
Я думал, что мне удастся спокойно окончить школу. Осталось подождать всего несколько месяцев, и я сделаю ещё один шаг вверх по лестнице собственных стремлений.
– Чего вылупился, очкастый?
Именно этими словами кончилось мое спокойное существование. Я не планировал, что в меня с разбегу влетит этот ураган, отскочив, но зацепившись за моё нутро. Обидели ли меня её слова? Хм, нет, а должны? Никто никогда меня так не называл. Может, все дело в моём росте или телосложение? Но ни у кого, глядя на меня, даже язык не повернётся назвать меня ботаном или же очкариком.
Ни у кого, кроме этой девушки с лазурными глазами. Именно они привлекли меня в тот момент нашего столкновения. Такие яркие и пронзительные. Впервые кольнуло желание окунуться в чей-то взгляд, чтобы узнать, что таится в этих глубинах. Так ли они бездонны, как кажутся на первый взгляд?
И вчера она огорошила меня тем, что это линзы.
Серьёзно? Линзы?
Зачем носить линзы, меняющие цвет глаз?
И какого цвета её глаза на самом деле?
То есть, все это время я закрывал глаза, представляя себе её глаза, которые и вовсе не её?
Бред какой-то!
Салли Дэвис. Девушка с известной в нашем городе фамилией. Все знают Дэвисов, но никто даже не слышал о ней. Её бабушка не узнаёт свою внучку, а сама Салли вчера сказала, что не является Дэвис. Тогда зачем она здесь? Для чего приехала туда, куда не хотела?
Она появилась здесь всего чуть больше недели назад, но уже привлекла к себе внимание. Её заметили все. Даже чертов утырок Ред Норрис. Хотелось бы верить, что эта девочка не только на вид так неприступная, но и на деле. Очень надеюсь, она отошьет его, не поведясь на нарочито дерзкое поведение.
Салли Дэвис ненавидит эту школу и этот город. Она передвигается по школе медленно, даже немного лениво, не одаривая своим взглядом вылупившихся на неё. А если она все же посмотрит на тебя, то ты сразу почувствуешь себя ничтожеством, словно маленькая букашка, которую она хотела бы раздавить, но вместо этого, проявив милосердие, просто скользнёт презрительным взглядом.
Я наблюдал за ней все эти дни, пытаясь найти ответы на многочисленные вопросы, но не нашёл. Их лишь стало вдвое больше. Это и восхищает меня, и раздражает.
Я весь день искал глазами девушку, которую поцеловал вчера. Но она неуловима в своём стремлении меня избегать. Пока ей это удаётся. Будь на моем месте другой парень, уверен, он бы уже зажал её в ближайшем углу, прижал к стене, чтобы впиться в её нежные и умопомрачительно сочные губы.
Но я не такой. Я не смогу сделать что-либо без согласия девушки, даже зная, что она не будет против. Сам факт оказания малейшего давления приводит меня в бешенство, хотя я не выплёскиваю его на окружающих, предпочитая давить в себе. Это просто, если знаешь, куда его направить.
Салли не пришла на отработку. Это ещё один вопрос, который никак не выходит из головы. Я старательно присматриваюсь к ней, чтобы выяснить, за что она может быть наказана. И не просто директором школы, как остальные, а шерифом. Это может значить только одно – Салли переступила черту закона. Возможно, даже побывала в тюрьме.
Но Салли не даёт даже малейшего намёка. Да, она дерзка и вспыльчива, и по вчерашнему вечеру могу судить, что ещё и бесстрашна. Что должно твориться в головах двух девушек, чтобы решиться на ночную прогулку по кладбищу?
Так что она сделала? Тачку угнала? Ввязалась в драку? Курила травку? Что могла сотворить эта маленькая темноволосая грубиянка с цепкими глазами?
Я в тупике.
А после того, как коснулся её губ вчера, почувствовав трепет, присущий неопытным маленьким девочкам, впервые поцелованным, и вовсе заплутал в лабиринте.
Я вышел из раздевалки, предварительно смыв с себя тонну пота. Нет ничего лучше этого чувства. Когда ты не спеша передвигаешь ноющими после тренировки ногами, чувствуя на душе кратковременное спокойствие. В этот момент мне всё безразлично. Главное, что сегодня я выложился на все двести процентов.
Я поворачиваю за угол, направляясь к выходу, держа на плече большую спортивную сумку. Слышу шорох в коридоре. В такой час здесь никого быть не должно. Я устремляюсь на непонятный шум, словно кто-то пытается взломать один из школьных шкафчиков.
– Эй, ты что здесь делаешь? – спрашиваю я, убеждаясь в догадках.
Высокий, худощавый парень пытается монтировкой взломать чей-то шкафчик. Я спугиваю его своим окриком. Он поворачивает голову, видит меня, бросает монтировку на пол и удирает. Я бросаюсь за ним, понимая, что он бежит к запасному выходу. А он шустрый. Я ускоряюсь, но понимаю, что мне его не догнать, как бы сильно я ни старался. Я вылетаю на парковку и уже никого не вижу.
Какого хрена происходит в этой школе?
Я возвращаюсь в школу, подхожу к шкафу, поднимаю монтировку, затем пытаюсь вычислить, какой именно он собрался открыть. Это несложно. Один из них теперь сильно покоцан. Чей он? Это явно не его шкафчик, пароль от которого он забыл. Что ему было нужно?
Я устало выдохнул. Надо ехать домой. Мне нужна кровать, чтобы завалиться на неё и немного отдохнуть.
Но дома меня ждёт сюрприз. Мия сидит на диване в гостиной и смотрит телевизор.
Не помню, когда она последний раз спускалась вниз. Первое, что я замечаю, это её распущенные волосы. Они всё такие же длинные. Мне всегда нравился их красно-каштановый цвет. Его она унаследовала от отца, в то время как я забрал себе блондинистые локоны матери.
У неё такие же светло-зелёные глаза, как и у меня. По ним окружающие сразу признавали наше родство. И сейчас эти прекрасные глазки с тоской смотрели в одну точку.
– Привет, – здороваюсь я, едва слышно, проходя в гостиную.
Мия поворачивает голову на мой голос, но не открывает рта. Я сажусь в кресло напротив неё.
– Как ты?
– А ты как думаешь? – Она морщит свой миленький носик, огрызается.
Раньше Мия никогда не разговаривала таким тоном. Даже с теми, кого недолюбливала, она была очень вежлива и мила.
Милашка Мия. Так её называли наши соседи.
Но эта девушка больше не милашка. Её состояние можно назвать агрессивно-депрессивным. Мия кидается из крайности в крайность. Она может часами смотреть в никуда. Одному богу известно, о чём она думает в эти моменты. После чего может накричать на любого, кто попробует её потревожить. И уже потом разрыдаться. И никто не посмеет винить её в этом.
