***
Я всегда знала, что моя мама – шлюха. Но только в этот момент я возненавидела её.
Раньше я пыталась найти ей оправдания. Думала, что ей просто не нравится жить с Лео. Может, он не удовлетворял её? Но то, что я вижу сейчас, полностью меняет мое отношение к этой женщине.
Я вошла в дом минут пять назад. И всё, что я слышу с тех пор – это стоны и смачные шлепки тел. Кажется, эта картина навечно вопьется в моё сознание.
Моя комната. Моя кровать. И моя мать.
Я не вижу её лица, но точно знаю, что это она. Её хриплые стоны, достойные звезды порно, эхом отражаются от розовых стен.
Её ноги сжимают талию молодого парня. Она полностью скрыта от меня его широкой спиной, практически полностью покрытой татуировками. Цветными и чёрно-белыми, наводящими ужас и вызывающими желание.
Стив.
Вот он наклоняет свою бритую голову вниз, вонзается зубами в шею моей матери. Я касаюсь своей шеи, чувствуя боль, словно он кусает именно меня. Мои руки сжимают дверной косяк. Я держусь за него, чтобы не опуститься на колени и не зарыдать навзрыд, поглощённая жалостью к себе.
Я не прячусь, они всё равно меня не замечают. К горлу подступает мой обед. Спагетти грозятся вот-вот вырваться наружу. Я сглатываю вязкую слюну, зажмурившись, затем закрываю уши ладонями. Не помогает. Звуки все равно просачиваются, а шлепки набирают обороты.
Парень рычит, запрокидывает голову. С ней ему явно лучше, чем было со мной. Невидимые тиски издеваются над моим сердцем. Я больше не выдержу.
Я вхожу в свою комнату, желая прекратить этот ужас, но по-прежнему остаюсь незамеченной. Я снимаю с ноги кроссовок, прицеливаюсь и кидаю его, попадая в бритую голову.
– Какого хуя? – возмущается Стив, оглядывается, встречаясь со мной взглядом. Его лицо искажается.
– Пошли вон отсюда! – кричу я так громко, что у самой трещат перепонки. – Ненавижу вас! Всех ненавижу!
Парень отстраняется от матери, вытаскивая свой член из неё. Он поворачивается ко мне, ничуть не стесняясь, не стараясь прикрыть свое достоинство, завернутое в презерватив.
– Можно подумать, ты кому-то нравишься, – хмыкает Стив, наклоняясь за джинсами. – Тебе надо поучиться у своей мамаши. Она куда лучше в сексе…
– Убирайся! – шиплю я, глотая слёзы.
– На тебя смешно смотреть, – издевается парень. – Неужели ты правда подумала, что можешь мне понравиться? Посмотри на себя в зеркало. В тебе столько же сексуальности, сколько в этом стуле. Другое дело – твоя мама. – Он причмокивает. – Тут есть, что предложить.
Я смотрю на маму, распластавшуюся на моей кровати. Её глаза обращены в потолок. Она словно надувная, бездушная кукла с раздвинутыми ногами. Никакого раскаяния!
– Ублюдок! – Я бросаюсь вперед, выглядя смешно в одном кроссовке, чтобы влепить пощёчину, стирающую это омерзительное выражение на его лице. Но он ловит мою руку, прижимает к себе, скалится мне в губы.
– Что ж ты в моей постели не была такой страстной, а? Или тебя надо было разозлить? Может трахнуть тебя сейчас, как думаешь? Ложись рядом с мамочкой. Я обещаю, вы обе будете биться в экстазе.
Я собираю во рту как можно больше слюны, формируя смачный харчок, затем отклоняю голову назад, плюю ему в лицо.
– Ах, ты, тварь! – Он отшвыривает меня назад. Я не смогла удержаться на ногах, свалилась на жопу.
– Салли, мать твою, что за шум? – Слышу рык Маркуса, поворачиваю голову к выходу. – Что за ересь здесь творится?
Его глаза проходят по комнате, парню, матери, останавливаются на мне.
– Салли… – произносит он мое имя с незнакомой мне интонацией. Его рот открывается, чтобы ещё что-то сказать, но он не выдавливает больше ни звука.
Маркус подходит ко мне, поднимает за плечи. Он прижимает меня к себе, выводит из комнаты. Спустя пару секунд мы оказываемся в его хоромах. Я ни разу здесь не была. Самого же Маркуса я боялась до чёртиков. Одного его взгляда хватало, чтобы под кожей разносился холодок. Я шарахалась, старалась держаться в стороне.
И вот он сам делает шаг мне навстречу. Сейчас я не ощущаю холода, лишь приятное тепло, исходящее от него. Он погладил меня голове, вызывая приятную дрожь. Я опускаюсь на его кровать, ноги словно свинцом наливаются.
Маркус резко убирает от меня руки, поворачивается, исчезает за дверью. Дальше я слышу его громогласный голос. Он рвёт и мечет. Межкомнатная стена то и дело сотрясается, но мне не страшно.
Я словно одеревенела. Слышу удары. Один за другим. Затем грохот прокатывает по лестничному пролёту. Маркус кубарем спустил Стива с лестницы?
Странно, но от этого я не почувствовала облегчения. В груди зияет пустое поле: можно сыграть в футбол. Чем заполнить эту пустыню? Что можно напихать туда, чтобы стало легче? Опилки подойдут?
– Эй, вот, возьми.
Открываю глаза, вижу перед собой лицо сводного брата. Он такой красивый. Особенно мне нравятся его глаза – насыщенный серый – фамильная черта Дэвисов. У меня таких нет и быть не может. Лишь жалкое подобие, которое я скрываю, сколько себя помню.
В руках Маркуса бутылка воды, которую он пытается вложить в мои руки.
– Ты в порядке?
Я киваю.
– Можешь остаться здесь, если хочешь, – предлагает он, я закусываю губу.
– Нет, – голос охрип, – я вернусь в свою комнату.
– Давай поменяем постель. – Маркус берёт меня за руку, тянет вверх. Я встаю, одёргиваю руку.
– Не надо, – уверенно заявляю. – Я сама.
Маркус не останавливает меня. Я возвращаюсь в свою комнату, запираю дверь на замок. В воздухе все ещё шарахается запах секса. Я вдыхаю его, стараясь не блевануть. Слёзы катятся по щекам, я даю им волю, обещая, что это последний раз.
Посмотри на себя в зеркало…
Я встала перед ним. Что я вижу?
Ничего.
Я – пустое место. В этом доме меня словно нет. Я живу, стараясь никому не причинить неудобства.
Меня не хотят видеть – я прячусь. Меня игнорируют – я не напираю. Меня оскорбляют – я покорно принимаю.
Пора с этим заканчивать!
Я достаю из комода красную помаду, купленную пару месяцев назад. Я так и не воспользовалась ею, считая, что естественный цвет моих губ намного красивее. Сейчас я уже так не считаю.
Я провожу ею сперва по верхней губе, затем перехожу к нижней. Кроваво-красный цвет отвратительно смотрится на моих губах. Я похожа на шлюху. Но разве мне не это нужно?
