— Абсолютно верно.
— Я учусь на маркетинг, но не уверена, что это мое. Просто когда-то с мамой выбрали. Я поступила на бюджет. Но так этим как ты не горю.
— Ты неплохо готовишь, может, тебе надо было идти в повара или кулинары?
Пожимаю плечами в ответ. Я не знаю.
— Домой тоже пешком пойдем или устала и такси вызвать?
— Я бы поехала, но Вовка не уверена, что согласиться.
— Нами он манипулировать точно не будет. Поэтому, если ты устала и хочешь домой, то мы поедем домой.
— Спасибо. Валер, когда придем, ему еще спать надо будет лечь. А то я боюсь, пока ты дома он не согласится спать.
— Договоримся, не волнуйся.
Вовка, как будто чувствует в Валере авторитет. Слушается его во всем.
Обедаем, спать ложится. Оставляет нас наедине.
Я специально долго посуду мою. Валера задумчиво следит за мной, ждет, когда освобожусь.
Я догадываюсь о чем, он хочет поговорить. Надо решать что-то но мне так страшно. Переходить на эту сторону. Отступить потом нельзя будет. Вернуться нельзя будет.
Я и не хочу возвращаться. Но если с Валерой что-то не получиться, то это будет тупик. Вернуться будет уже некуда.
— Валер, вот номер телефона Елены Владимировны. Это мамина двоюродная сестра. Она согласилась помочь с Вовой, только сказала, что денег на все процедуры у нее нет. И, если ей насильно впихнут его, она откажется и отдаст в детдом.
— Хорошо, я позвоню ей сам, решу это. Расскажешь мне о том, что у вас происходило в семье? — Сзади становится и упирается руками в столешницу. Но между нами сохраняется расстояние.
Уйти и избежать от него никак сейчас.
— Я настолько тебе безразлична? — Разворачиваюсь и в глаза заглядываю.
— Почему? Наоборот. Я помочь хочу.
— Валер, у тебя была в жизни драма какая-нибудь? Трагедия? Такая, чтобы душу выворачивала?
— Была.
— Хотел бы снова в это окунуться? Пережить? Рассказывать это все? Страдать? Вспоминать? — Молчит. Как я и думала. — Зачем ты меня заставляешь? Хочешь, узнать, насколько он был извращенцем и какой у меня предел? — Губы поджимаю, чтобы больше ничего не сказать, хотя все уже давно хочется выплюнуть. Если бы только можно было от воспоминаний с такой рвотой избавиться. Я бы с удовольствием.
Валера делает шаг ко мне и обнимает.
— Прости.
В шею ему утыкаюсь. Пахнет вкусно так. Сейчас понимаю, что мне этот запах уже знаком и навсегда будет ассоциироваться с надежностью.
Его рука по моей спине спускается до поясницы. В ней чувствуется и сила одновременно, и защита от жестокости. Так тепло. Так уютно. Руки сами на поясницу ему ложатся, а губы касаются шеи.
Тот самый момент, когда или туда вместе, или кто-то должен остановиться. Но никто не останавливается. На цыпочки приподнимаюсь и с его губами встречаюсь. Так желанно.
Он такой взрослый. Уверенный. Что теряюсь и не понимаю, что во мне нашел. Что сейчас им движет и подталкивает к тому, чтобы целовать меня. И это не выглядит как утешение. Это взаимно.
Кто у него был до меня? Сколько? Устал от тяжелых отношений с женщинами и хочется легкости?
Руки на талии приподнимают меня и усаживают на столешницу. Так выше. Наравне. Перед прошлым и настоящим.
Знаю точно, что он ничего не сделает против моей воли, поэтому ноги раздвигаю, чтобы он был ближе.
Думала, буду мужчин сторониться до конца жизни, но этому доверяю. Может и зря, но пока только ему и могу.
Кожа под его поцелуями начинает гореть. Покалывать от прикусывания. Но отпускать совсем не хочется. За шею Валеру обнимаю, чтобы чувствовать острее.
И внутренне “фак” отчиму показываю, который всегда говорил, что после него у меня нормальных мужиков не будет. Я не смогу ни с кем. Буду хотеть этой жесткости. А нет.
Нежности мне хочется тоже. Даже больше сейчас. Не вспоминать. Не вспоминать, Ева. И не сравнивать. Никогда.
Одновременно не хотелось, чтобы это заканчивалось, но страшно было, а что дальше?
Звонок моего нового телефона и мы наконец отрываемся друг от друга.
— Кто там? — Кивает Валера, а я спрыгиваю и иду к телефону. Сама боюсь безумно и молюсь, чтобы только отчим меня не нашел. Пожимаю плечами, когда вижу незнакомый номер. — Отвечай тогда.
Сглатываю и откашливаюсь.
— Алло.
Валера ко мне подходит. На меня внимательно смотрит, но знаю, что на самом деле слушает, чтобы понять, кто это.
— Это из университета. Добрый день. Ева Смолина?
— Да. — Выдыхаю, успокаиваясь.
— Освободилось место на стажировку в Англию по обмену. У вас высокий средний бал и мы бы хотели вам предложить.
Прикусываю губу и поднимаю глаза на Валеру. Слышал или нет? Предложение — моя мечта. Но, к сожалению, слишком поздно.
— Спасибо за предложение, но у меня не получится.
— Поговорите с родителями, подумайте до среды. Потом перезвоните и скажите результат, может что-то изменится. Это очень хорошая программа. Обучение и проживание бесплатно, оплатить надо будет только перелет.
Прощаюсь и отключаюсь. Так и стою с телефоном в руках.
— Что хотели? — снова переспрашивает Валера.
— Я когда-то давно подавала заявку на стажировку за границей. Мама еще была жила, а я хотела уехать от них. Пожить одна. Теперь только мою заявку рассмотрели и предложили. Но куда теперь? Не с Вовкой же ехать.
— Откажешься?
— Другого варианта нет.
— Нет. — Кивает. — И я тоже не хочу тебя отпускать.
— На следующей неделе позвоню и откажусь.
Пытаюсь говорить это спокойно и уверенно, чтобы не выдать своего разочарования. Я так мечтала об этом. Быть подальше отсюда, от отчима, от всего, что о маме напоминает. И, если бы не брат, не задумываясь уехала бы. Но я не могу просто развернуться к нему спиной, отдать в детдом или вернуть отцу, а сама — спокойно учиться после этого.
Глава 15. Валерий
Я помогаю спасать ежедневно несколько жизней, за неделю набирается пару десятков. За месяц около сотни. Но это все не дает внутри спокойствия.
Чувство, что близкому я так и не помог не отпускает. Сколько лет прошло уже… И сотни операций, и спасенных людей никогда не перекроют ту единственную боль. Я не смог спасти родного человека.
Да, я был маленький. Да, я ничего не понимал в медицине. Да, врачи сделали все, что смогли. Но это все они. Я не сделал ничего.
Сейчас все эти люди были мне чужие. Они приходили и уходили. Сменяли друг друга. Спасая их, как будто в копилку складывал по монетке свое раскаяние. Ждал, когда она наполнится, и я смогу купить прощение самому себе. Только ощущения, что пришло время разбить копилку, не было.
