— Поела бы, только немного.
— Хорошо, лежи. Я принесу. На кухню не ходи. Вова, а ты следи за пациентом, — усмехаюсь, — чтобы не сбежал.
Пусть она и устроила легкий переполох в моей квартире, но так даже интереснее. Вова полвечера ухаживал за сестрой, лечил. Кормил с ложечки супом.
Мне приходиться сегодня самому проследить за тем, чтобы Вова почистил зубы, переоделся и лег спать. Даже на какой-то момент почувствовал себя немного папой, пусть и не родным. То ли Вова такой идеальный ребенок, то ли я уже готов к этому, но мне понравилось.
— Ну что, как ты? — возвращаюсь к Еве. И все примеряю на нее мамины слова.
— Нога ныть начинает. Днем вроде ничего было, а сейчас хуже.
— Держи, выпей обезболивающее. — Протягиваю таблетку и жду, когда выпьет.
Рядом ложусь и беру телефон в руки, чтобы просмотреть новости в мире медицины. Ева рядом лежит. Молчит. Как будто ждет чего-то. Но я хочу, чтобы она отдыхала.
— Спокойной ночи, — беру инициативу на себя. Она кивает в ответ. Приподнимаюсь и, протянув руку через девушку, выключаю ночник. — Отдыхай. Если болеть, что-то будет, буди меня.
Замедляюсь и останавливаюсь над ней. Наклоняюсь и целую в лоб.
По коже ее частое дыхание. Сегодня не самый подходящий день. Отстраняюсь, но ее рука ложится мне на шею и останавливает. Тянет к себе.
Взять материал и превратить во что-то идеальное? Рискованно, но перспективно? Не знаю, куда утянет, в ад или рай. Но, не попробовав, не узнаю.
Расслабляюсь, поддаваясь ей. В темноте нахожу ее губы и касаюсь. Думать не хочу, на сколько она младше, насколько мы непохожи, насколько странно то, что между нами, насколько непонятно почему, тянет к ней.
Это взаимно, поэтому надеюсь, что эндорфины, высвобождаемые во время объятий, помогут Еве снять боль.
Девушка не сопротивляется. Мягкая становится, расслабленная. Я вот сейчас воспользуюсь ее беспомощностью. Потом пожалеем оба.
— Я забыл, мне позвонить надо. По работе. — Шепчу в губы и, не дожидаясь, поднимаюсь и иду на кухню.
Какого черта я делаю!
Телефон беру и сам с собой разговариваю.
Время мне надо, чтобы подумать. В комнате за стеной слышу шуршание и начинаю монолог:
— Завтра в десять операция. Я забыл сказать. Будешь мне ассистировать? — паузу делаю для правдоподобности. — Да, это зав сказал. Я забыл передать.
По коридору как зайка прыгает Ева. В ванну направляется. Не хватало упасть и еще со второй ногой сделать что-то.
Прощаюсь с вымышленным коллегой и убираю телефон.
— Ева ты куда? — Быстро к ней, чтобы поддержать и помочь через невысокий порог перепрыгнуть.
— Мне в душ надо. Я вдруг поняла.
— Давай не сегодня, повязку намочишь.
— Ева… — вздыхаю, пытаясь остановить.
— Ты иди, я сама.
— Ну вот как ты сама? — злиться начинаю. Как и любой врач, рекомендаций которого не придерживаются.
— Давай ты мне пакет на ногу наденешь и все. Я быстро.
Сам удивляюсь, как поддаюсь на уговоры. Тщательно ногу прячу, еще и скотчем заматываю. В душе стульчик ставлю, чтобы сидя мылась.
Помогаю забраться в кабинку и выхожу из комнаты.
Сижу на кухне и жду. Каждый ее шорох на грани сорваться и помочь, если с ней что-то не так. Останавливаю себя постоянно, понимая, что она там раздета. Некрасиво будут врываться.
Воду выключает и все в квартире затихает. Как представлю, что сейчас будет выпрыгивать из душевой, так передергивает.
— Ева помочь? — спрашиваю из-за двери.
— Да, если несложно.
Главное, чтобы она одета была.
“Одета” это сложно назвать, но все-таки полотенце, обмотанное вокруг тела лучше, чем ничего.
Отрываю девушку от земли и усаживаю на стиральную машинку. Сам же опускаюсь на колени и отрываю скотч, потом пакет стягиваю. Осматриваю все. Не намокло.
— Ну все, можешь одеваться, — поднимаюсь и напротив ее глаз оказываюсь.
Щеки порозовели после горячего душа. Волосы еще влажные плечо перекинуты. Губы кончиком языка облизывает и ждет.
Убийственно.
Уйти надо. Дать ей одежду и уйти.
Не успеваю. А может и не хочу успевать.
Ева первой поднимает руки, обнимает и на себя тянет.
Вроде и сильнее ее, ну тут силы пропали сопротивляться. Мы одновременно глаза закрываем и целуемся. Обнимаю за талию. Ее ноги вокруг меня.
Отчаянно как-то все. Как-будто просит не останавливаться.
Полотенце ее развязывается и падает.
Пальцами по нежной коже провожу. Позвонки, лопатки. В волосы зарываюсь.
Аккуратно их назад оттягиваю, что выгнулась и подставила шею. Поддается.
Стонет и тут же себя останавливает. Стесняется.
На шею перехожу, кожу губами втягиваю. Сильнее прикусываю, чтобы продолжила стонать.
От шеи пальцами скольжу вниз до груди.
Сжимаю несильно. С ней все не сильно. Аккуратно.
— Я хочу тебя, — шепчет на ухо и почти стоп-кран срывает.
Глаза открываю и останавливаюсь. Ева на меня смотрит. А меня только одно волнует сейчас, мне послышалось или нет.
Выдыхаю, глаза невольно опускаются. Натыкаюсь на грудь небольшую. Под моим взглядом набухает и округляется.
Снова ей в глаза.
На меня смотрит. Облизывает губы пересохшие.
— Первый раз? — тихо спрашиваю. Слежу за мимикой.
Это ключевое сейчас. Просто так в порыве наваждения первый раз с ней не буду. Если не первый, тогда другое дело. Девочка уже не маленькая.
— Нет, — качает головой и смотрит замыленным взглядом.
— Тогда пойдем в кровать.
Киваю и подхватываю ее на руки. Уношу в спальню.
Пока кто-то из нас не передумал.
Глава 17. Ева
Поговорим об этом утром.
Утро наступило, а его последняя фраза перед поцелуем на ночь, так и не стерлась. Будь я немного уверенней, я бы не врала, конечно. Но так хотелось, чтобы не оттолкнул.
Готовлю омлет на завтрак. Это немного успокаивает, пока не слышу в коридоре шаги. Медленные, тяжелые. Это Валера.
Пальчики на руках перекрещиваю, а глаза к потолку поднимаю. Молчаливый жест обращения к высшим силам, с просьбой стереть ему память. Частично.
— Доброе утро, — руки мужчины опускаются на столешницу по обе стороны от меня, а губы касаются задней поверхности шеи.
