— Это действительно так.
— А меня зовут Тиффани.
— Вот оно что.
— Я видела вас много раз по телевидению.
— Сколько тебе лет, дорогая?
— Шестнадцать. — Ее глаза обшарили Дэна с опытностью, не соответствующей объявленному возрасту. — А вы ничего себе.
— Ты выглядишь старше своих шестнадцати.
— Я знаю. — Она несколько секунд самозабвенно жевала резинку, затем принялась разглядывать носки своих туфелек. — Мои старики уехали на эту ночь. Хотите поехать ко мне, мистер Кэйлбоу?
— И чем же мы станем заниматься?
— Вы же знаете. Сексом.
— Тебе не кажется, что ты несколько молода для такого парня, как я?
— Я устала от мальчишек. Я хочу попробовать это с мужчиной.
Видеоплейер негромко загудел, светлячок экрана угас.
— Мне нравятся женщины постарше тебя. Она вытащила одну руку из кармана школьного пиджака и, качнувшись к нему, прошептала:
— Я буду очень послушной. — Он ощутил беглое прикосновение твердых пальцев. — Пожалуйста. Я обещаю. Я позволю вам делать все, что захотите.
— Когда просьба выражена таким образом, в ней трудно отказать.
Она отдернула руку, словно смутившись, затем вынула из второго кармана связку ключей.
— Я поеду на отцовской машине. Езжайте за мной.
Машина оказалась последней моделью «мерседеса». Дэн катил за ее огнями по спокойным широким улицам, стараясь ни о чем не думать. Внушительный двухэтажный особняк из белого кирпича высился на заросшем деревьями участке. Над парадным крыльцом тускло светился причудливой формы фонарь.
Широкая дверь встроенного гаража скользнула вверх. «Мерседес» нырнул в темный проем. Просторное помещение в тот же момент осветилось. В нем нашлось достаточно места и для «феррари» Дэна.
Ее коротенькая эластичная юбочка ритмично двигалась из стороны в сторону, когда они поднимались по лесенке.
— Хочешь пива? — спросила она, когда они вошли в тускло освещенную просторную кухню, битком набитую бытовой суперавтоматикой, среди которой влажно поблескивал холодильник из нержавеющей стали.
Он покачал головой.
Свет мягко падал на ее безмятежно-спокойное личико. Она выронила из рук сумочку и сбросила туфельки. Не снимая школьного пиджака, забралась к себе под юбку, неловко приседая, сняла трусики. Они были светло-голубого цвета.
Она бросила их на белый кафельный пол.
— Хочешь тако-чипсов, жвачку или чего-нибудь еще?
— Чего-нибудь еще мне бы подошло.
Несколько секунд она пребывала в задумчивости, затем поманила его к себе. Он прошел следом за ней в огромную гостиную, заставленную светлой резной мебелью, над которой мрачно нависали картины в тяжелых позолоченных рамах.
— Папуля, должно быть, набит баксами, — растягивая слова, проговорил он.
— Мы, итальянцы, любим пожить широко. Хотите взглянуть на один из его пистолетов?
— В другой раз.
Она пожала плечами и двинулась дальше. В соседней комнате было темно. Она щелкнула выключателем. Блестящий черный стол хорошо гармонировал с шеренгой строгих книжных шкафов. В простенках между ними мерцали тела античных скульптур, накладные ставни надежно закрывали окна. Она остановилась возле кожаного дивана.
— Вы уверены, что не хотите чего-нибудь выпить, мистер Кэйлбоу?
— Уверен.
Она пристально посмотрела на него, затем медленно вскинула руку и потянулась к воротничку своей простенькой форменной блузки. Тонкие пальцы коснулись ряда блестящих пуговок. Она расстегивала их одну за другой.
— Как насчет того, чтобы избавиться от жвачки?
Надув губки, она подошла к столу, вынула изо рта влажный розовый комочек и, перегнувшись через ворох бумаг, прилепила его к стенке мраморной пепельницы. Блузка ее распахнулась, обнажив маленькую алебастровую грудь, похожую на перевернутое блюдце, — лифчика на ней не было.
Эластичная юбка протяжно скрипнула.
Она уселась на край стола и медленно сползла с него, раздвигая ноги. Пятки ее уперлись в ковер.
Он двинулся к ней, укоризненно покачивая головой:
— Ты очень скверная девчонка, не так ли?
— Угу. Я имею от этого массу неприятностей.
— Не сомневаюсь, что это так.
Он осторожно прикрыл ее груди ладонями, большими пальцами надавил на соски.
Ее руки скользнули вниз и замерли. Какое-то время она молчала, затем вздрогнула.
— Скажите, что я должна сделать?
— Похоже, ты и сама это знаешь.
— Прикажи мне, черт побери!
— Хорошо. Расстегни брюки.
— Вот так?
— Именно так.
— А теперь?
— Продолжай.
Ее дыхание участилось.
— Ты действительно большой. — Она выгнула спину. — Я начинаю бояться.
— Я начну очень легко.
— Правда?
— Обещаю.
— Это ничего, если будет немного больно.
— Я не хотел бы делать тебе больно.
— Ничего страшного. Правда-правда.
— Ну хорошо.
Он ощутил легкий аромат жвачки, ухватил девушку под колени и рывком посадил на крышку стола. Ее короткая юбка скомкалась, затем свилась в жгут. Резким движением большого пальца он раздвинул влажные губы, проник внутрь.
— Так не больно?
— О нет, нет! Что ты собираешься со мной делать?
Он сказал. Грубо. Напрямую.
Ее дыхание стало тяжелым, от щек шел жар. Форменный школьный пиджачок полетел в угол и повис на мраморном локте Афродиты. Подсунув ладони под голые крепкие ягодицы, он сдернул ее со стола. Она оплела ногами его торс, вцепилась ногтями в плечи. Хрипло дыша, он перенес ее на диван.
Ее блузка была распахнута, от жесткой курчавой поросли, золотившейся меж раскинутых ног, шел терпкий запах. Он задрожал от возбуждения и потянул ее к себе. Она с неожиданной силой оттолкнула его.
— Разве ты не отшлепаешь меня прежде?
Он застонал.
— Ну так как? — повторила она.
Он уступил.
— Ты разве ведешь себя плохо?
— Мне нельзя привозить в дом никого без разрешения родителей.
— В таком случае я должен тебя наказать.
— Нет, нет, не надо! — От возбуждения она зажмурилась.
Он пришел в ярость, у него пропало настроение продолжать игру. Резким, грубым движением он перекинул ее через колено и задрал юбку. Голые, бесстыдно выпяченные ягодицы порозовели от первого шлепка.
