— Извини, — цежу сквозь зубы.
— А мне извинения не нужны, ты милому своему кайся. Я ведь так членозаменитель.
Горечь сквозит в каждом его слове, а ненависть к самой себе нарастает очень стремительно, сжимаясь болезненным кольцом вокруг головы.
— Ну зачем ты так?
— Как так? — отпустив меня наконец, Андрей разводит руками в недоумении. — Я себя шлюхой чувствую. У Зановской зачесалось, она и притопала.
Я виновато опускаю голову, пряча стыдливость в рассыпавшихся волосах, а он надевает на меня футболку, тем самым показывая, что на сегодня аттракцион плотских утех закрыт. Подобрать слов в своё оправдание никак не получается. Что бы не сказала, сейчас это будет звучать коряво и бессмысленно. Впопыхах нагоняю удаляющийся силуэт, обняв, прислоняюсь щекой к спине. Брезгливо поведя плечами Андрей высвобождается из моих объятий.
— Реши для себя, кто тебе нужен, — выговаривает в темноту, чеканя каждое слово. — Не хочу быть подушечкой антистресс, которую пожамкали и забросили до следующего раза.
— Раньше ты не был так категоричен к сексу без обязательств. Что теперь не так?
Резко развернувшись ко мне лицом, Андрей натужно ухмыляется.
— А то, что сейчас ты вернулась к Штриху. И если ты с ним, то не надо приходить ко мне ища утешения или адреналина.
— Я ничего такого не жду от наших встреч. Наверное зря пришла. Извини.
Выскакивая на лестничную площадку, бросив балетки в Андрейкиной прихожей, торопливо спускаюсь на первый этаж, не заморачиваясь с лифтом.
— Стой, — ловит у самой входной двери и судорожно сглатывает прежде чем, снова заговорить. — Хочу кое-что понять. Если ты всегда возвращаешься к нему, значит любишь его. А если любишь, то почему ты сейчас со мной, а не с ним?
Разговор застаёт меня врасплох, даже не знаю что ответить, продолжая пялиться себе под ноги, всматриваясь как нелепо я выгляжу босиком в далеко не идеально чистом подъезде. Как я могу ответить Андрею, если и самой себе не в состоянии объяснить, что творю?
— Мы вместе с ним больше шести лет. Это о чём то да говорит, — поддев пальцем монетку, скидываю ту со ступенек, разбавляя тишину звоном скатившейся мелочи. — Может это привычка, а может….
— Я не спрашивал сколько вы вместе, — зло встряхивает за плечи, словно выбивая грубостью из меня признание и подталкивая к выходу. — Ты любишь его? Да или нет?
Его действительно расстраивает моё глухое молчание. Он поспешно прячет лицо в ладонях, жёстко проводя по нему и гулко выдыхая негодование прямо в руки сложенные лодочкой перед носом.
Пищит домофон, выпуская нас обоих во двор затянутый сумраком, в пелене которого я не сразу выхватываю три силуэта впереди себя. Спустя долю секунды слышу глухой удар и сдавленный выдох лишенный боли, но наделённый неожиданным спазмом. Андрей валится мне под ноги, приложив ладонь к явно разбитой голове.
Глава 21
Андрею не дают даже встать на ноги и не медля ни секунды на него обрушиваются удары. Целая серия, безумных, кровавых взмахов, не дающих ему опомниться, хотя одному против четверых не тягаться. От кулаков нападающие переходят к избиению ногами. Вколачивая напряжённые выпады по скрюченному телу. А Андрею ничего не остаётся делать, как лежать в корявой защите, закрывая руками виски, сцепив ладони в замок на собственном затылке, а выставленными локтями прикрывая лицо от ударов.
Вадим успевает сделать несколько атак, пяткой метя по ребрам, которые слабо защищены. Ведь согнутым корпусом в позу эмбриона и поджатой ногой, поверженный Крут защищает в первую очередь живот и пах, куда и без того летят удары сразу трёх ног.
Подскакивая к истязающей компании, я сама теряю равновесие, но Вадим сгребая меня в охапку, оттаскивает к подъезду. Удерживая так сильно, будто я в одиночку способна противостоять парням яростно пинающим лежащего, но ещё сопротивляющегося Андрея.
— Пожалуйста, прекратите, — глотая слёзы, пытаюсь перекричать дикий концерт из воинственных выдохов, глухого стука и стонов жертвы. — Вадим, не надо, только не из-за меня. Прошу тебя.
— С чего ты взяла, что это из-за тебя?! Я возвращаю должок, — хрипло дышит на ухо, распаляя во мне страх с новой силой. Теперь понятно зачем он здесь, да ещё и не один. — Думала, я спущу на тормозах тот случай.
— Вадим, хватит…Умоляю тебя!!! Хватит…хватит… — в слезах повторяю одно и тоже, прикусывая губы и начиная выть в голос, замечая как Андрей немного утихает. — Помогите…
Истошно ору, уворачиваясь от липкой ладони, которой Вадим жёстко норовит заткнуть мне рот. Сжимает в пропахших табаком пальцах щеки, растирая по лицу горечь слез отчаяния и боли за Андрея. Но тот с упорством отбивается, доказывая что побит, но ещё не побеждён. И ему удается подловить удачный момент, чтобы нанести в ответ точный, выверенный удар в колено, сбивая с ног одного из противников. Потасовка, приостановившись даёт возможность Андрею отползти в сторону, а остальным взять передышку для следующей атаки.
Изловчившись, прокусываю Вадиму кожу, сдерживая из последних сил волну панического страха и желание впиться зубами посильнее. Да так, чтобы тёплая кровь пролилась в знак возмездия. Вадим лишь рычит, не выпуская меня, а скорее брезгливо отталкивая.
Слышу мерзкий звук и только потом осознаю, что это треск джинсовой ткани, которую я разорвала прочесав коленями по асфальту. Но боли в ушибленных суставах не ощущается, в глазах раздраженных истерикой щиплет в сто крат сильней. Мне и слёзы то не приходится смаргивать, они сами обжигающими дорожками скатываются вниз, устремляясь к шее, чтобы там спрятаться в ложбинке острых ключиц.
Резво подбираюсь к Андрею, наклоняясь к нему и чувствуя как во мне зацветает злоба ко всем сотворившим всю эту публичную казнь. Невозможно скрыть то, что сквозь скрежет зубной просыпается лютой ненавистью, уродуя мягкие черты лица застывшей маской.
— Сейчас, сейчас, потерпи чуть-чуть.
Гулкий смех разрезает в миг наступившую тишину, леденящим ужасом сковывая душу. Если они решаться на второй раунд, то вполне возможно просто убьют Андрея. Проблематично остановить то, что в разы тебя сильнее, яростнее, безумнее. Тут либо прогнуться, либо рискнуть. Переступая через себя, вдавливаю хрипящую гордость поглубже в охрипшую от истерики глотку, проглатывая вместе с вязким отвращением.
— Вадим, оставь его в покое. Долг с процентами вернул и баста, — смело преграждаю путь к лавочке, на которую успела усадить Андрея. — Ты же не конченый урод, — скорее это констатация факта, но я произношу спокойным тоном с целью достучаться до Штриха, уговорить его откопать в себе толику человечности.
— А знаешь?! — выглядывает из-за моего плеча, насмешливо разглядывая Крутилина, который корчится от боли, держась обеими руками за лавочку, чтобы ненароком не свалиться на землю. — На первый раз Малышу хватит. Смотрю, ему совсем хреново. Помочь?
