Вот и сейчас, сидя верхом на своём рабочем столе, пристально слежу за перемещением коллег, старательно выискивая Андрея в толпе. Часики тикают, нервозность растёт с каждой секундой в ожидании Крутилина вошедшего в кабинет начальницы около часа назад. В моем распоряжении было целых два дня уединения, которые ничего не изменили. Нет, от намерений с ним поговорить не отказываюсь, но очень боюсь его реакции на откровения, одному богу известен исход нашего разговора.
Снова закрадываются сомнения, ведь после моей гневной речи в машине, он и вовсе может не стать меня слушать. Чисто по-человечески приму и полный игнор с его стороны, но от затеи чистосердечного признания не откажусь.
Наконец-то дверь распахивается и Крутилин размашистым шагам удаляется прочь, изредка помахивая рукой в вежливом знаке прощания. А я растираю затекшие мышцы покалывающие от длительного сидения в напряжённой позе, сквозь боль напоминающую судороги несусь через холл к лифту. Двери кабины начинают закрываться, я спотыкаюсь на ровном месте, но в последний момент изловчившись останавливаю их. Створки разъезжаются в сторону. Мне несказанно везёт в лифте Андрей один. Хотя с везением я скорее всего погорячилась, так как он недовольно хмыкает, плотнее надвигая тёмные очки.
— Ты либо сюда, либо обратно, — жестикулируя, Андрей предлагает мне войти или покинуть кабину.
— Я хотела поговорить.
Шепчу, ощущая как сердце ускоряет свой ритм до критического, порываясь взбесившейся тахикардией, выскочить из груди. Чтобы упасть к ногам того, кто может меня не понять. И тогда он меня оттолкнет, навсегда и будет прав. Возможно я даже его пойму, выкинув из головы мысли о прощение.
Многое не договаривая, храню тайну, иногда трепетно сдувая с неё пыль, скопившуюся за долгие годы. Стыдясь своего прошлого, которое раскаленной иглой впивается в плоть, насквозь прожигая дыры, я методично рою себя яму, порастая ложью. А та пускает корни, укрепляясь во мне на правах хозяйки, втягивая в тёмное одиночество. Ведь именно оно меня ждёт впереди.
— Хотела, говори, — грубо огрызается Андрей.
— Давай…ни здесь, — запнувшись, нащупываю пуговку на рукаве, принимаясь судорожно поправлять и застёгивать ту, как бы невзначай, лишь бы занять руки. Спрятать в суетливых движениях пальцев дрожь подобную ломке наркомана.
— Начинается! — лениво растягивает фразу вместе с секундами моего позора. — К чему такая конспирация? С тобой разговоры разговаривать опасно для здоровья. Андрей снимает очки, демонстрируя мне свой эффект "очковой змеи". Конечно, видок уже вполне «смотрибелен», но оставляет желать лучшего. Синяки переливаются всевозможными оттенками, от жёлтых и охристых, до зеленовато-синих. На переносице до сих пор зафиксирован пластырь.
Внутри начинает грызть червячок, называемый совестью, ведь миловидное, как я считаю, Крутилинское личико пострадало из-за меня. А тут ещё и отшила его грубо на днях. А он у нас птица гордая, явно не поступится с принципами. Очевидно мой план исповеди проваливается и летит к чертям вместе со мной.
— Как самочувствие?
— Потрясающая тема для разговора, — фыркает он, удивляясь глупому вопросу. — Чувствую себя охренительно. Ты об этом хотела поговорить?
— Нет, неважно, — встряхиваю головой, не в нервном порыве, а в слабой попытке разогнать слёзы предательски собирающиеся в уголках глаз.
Убираю руку и створки норовят съехаться в исходное положение. Боковым зрением замечаю как Андрей выставляет ногу вперед, придерживает подъёмник и ловко втаскивает в кабину. Судя по кнопкам на панели мы едем вниз. Целых четыре этажа наедине, но я сама этого хотела. А сейчас напрягаюсь, ожидая подвоха и чтобы ноги вдруг ставшие ватными, меня не подвели, прислоняюсь к стене. Холод металла действует на скованное тело расслабляюще.
— Об этом хотела поговорить?
Небрежно отодвигает край шифонового рукава, обнажая синяки на моих запястьях во всех красках рассказывающих о расправе Вадима.
«Как только умудрился за долю секунды заприметить отметины?» — мысленно негодую, ведь Андрей не особо любопытничает, лишь мельком окидывает взглядом сквозь черноту очков, подолгу не задерживаясь. Я не вижу любопытства, но чувствую пронзительный зрительный контакт, с которым он украдкой ворует мой образ.
«Соврать, что упала или ударилась об косяк? Ну, или что там в подобных случаях сочиняют женщины?» — с упорством шизофреника разговариваю с внутренним голосом, подбирая какие-то подходящие варианты для очередной брехни. Тут надо быть слепым, чтобы не увидеть чётких очертаний чьих-то пальчиков, ну или идиотом, коим Андрей не является.
— Не совсем, — испуганно выдыхаю короткий ответ.
— Он бил тебя? — приближается, чтобы разорвать моё оцепенение, дать возможность расслышать слова, плохо улавливаемые заложенными от страха ушами. — Только не ври мне! Ладно. Он бил тебя? — вновь повторяет, опершись ладонью в стену совсем близко с моей головой, практически касаясь щеки, которая так и льнёт к нему.
— Не совсем, — выдавив из себя повтор, затихаю.
Смотрю на Андрея снизу вверх, подмечая каждую чёрточку на его лице до одури знакомую, нежную и любимую. Терзаясь мыслями, что круговоротом мечутся в пустой голове, не могу припомнить, когда умудрилась так сильно влюбиться в него?!
— М-м-м, — протяжно завывает, отпуская мою руку. — Ксюх, ты же закончила филфак, ну подбери, пожалуйста, синоним к слову "не совсем."
Нависает, ещё ближе склоняя напряжённое, словно разом закаменевшее лицо ко мне, почти вплотную, что отныне не разглядеть реакций. Но можно ощутить учащенное дыхание, а оно приятно щекочет нос, будоражит ароматом, нестерпимым желанием коснуться губ, замерших в каких-то миллиметрах от моего рта.
— Пошли в "Bazar", я попробую всё объяснить. Обещаю наречие "не совсем" употреблять не буду.
— Что объяснять будешь? — раздосадовано шепчет, теплом дыхания согревая онемевшие от страха губы. — Вроде всё доступно разжевала в прошлый раз. Я внял твоей логике, претензий нет. Я свободен?
Отстранившись, закладывает руки в задние карманы и спешит выйти из лифта, который очень удачно распахивает перед ним створки.
— Пожалуйста, выслушай меня!
В абсолютном молчании мы идём до кофейни, Андрей нетерпеливо, а я ускоряясь и подстраиваясь каждый раз, как он спешно отрывается от меня. Мечется по тротуару чуть ли не сбивая людей и расталкивая компанию студентов, врывается в зал по обыкновению своему заполненному на треть кофеманами.
— Два Ристретто, — натянув дружелюбную улыбку, делает заказ и не интересуясь моим предпочтением. — Я слушаю, — барабанит пальцем по столу, выворачивая из без того рассеявшееся спокойствие наизнанку.
— Не знаю даже с чего начать, — сглотнув тугую слюну, замечаю как Андрей кидает взгляды на мои запястья и я спешу натянуть на синяки задранные рукава блузки. — Он меня не бил, всего-то пару пощёчин. И вообще, речь не о нём.
