Замечаю знакомую улицу, через два дома в пятнадцатиэтажке проживают сразу двое моих знакомых. Не раздумывая двигаюсь к подъезду, конечно не факт застать их дома, но другого выхода нет.
Славик не отвечает. Остается последний вариант. Я набираю на домофоне номер квартиры, ответ прилетает буквально через пару секунд, словно ждали кого-то, но явно не меня.
— Андрей, мне нужна помощь, я ненадолго.
Мелодия оповещает, что мне дают шанс. Проскальзываю в подъезд и миновав лифт, несусь вверх с надеждой согреться. Впервые за столько лет знакомства с Андреем, мне стыдно предстать перед ним в таком состоянии. А ещё как-то тревожно и неловко, что если он не один, ведь Крутилин очень редко пребывает в статусе одиночки. Если все так, то вопросов: кто я такая и какого чёрта заявилась вообще, не избежать. Своим визитом я могу разрушить все его планы.
Меня ожидает приятный сюрприз в виде отсутствия новой пассии. Андрей один — ждёт, оперевшись рукой о дверной косяк. Завидев меня, он меняется в лице, будто перед ним появляется приведение.
— Займи мне денег, я сумку дома забыла и кошелёк, — стараюсь говорить быстро, чтобы не растерять пыл и не забыть от стыда зачем я здесь. — Мне где-нибудь перекантоваться надо пару дней, сниму номер…
Андрей ухватив меня за рукав, втаскивает в коридор. А потом внимательно разглядывает, как восьмое чудо света и трогает волосы, одежду и руки, с которых стекает оттаявший снег.
— Ты меня прости, пожалуйста, если снова тебе что-то порчу. Просто больше не к кому обратиться. Прости!!!
Слезы помимо моей воли снова бегут солёными дорожкам по замершим щекам, от безысходности, от боли распирающей изнутри, от того, что в который раз свою дерьмовую жизнь вываливаю на Андрея. От смущения натягиваю воротник свитера на лицо, зарыдав в голос. Больше не в силах сдерживать сидящую под рёбрами боль, старательно пряча её в толстой шерстяной вязке.
— Ксюша, что случилось? — как-то очень ласково спрашивает Андрей.
Не высовываясь из своего убежища, бубню что-то нечленораздельное, продолжая заливаться слезами. В унисон моим истеричным всхлипываниям он поглаживает меня по спине, изредка дотрагиваясь и сжимая пальцами шею.
— Одежда мокрая насквозь, ты заболеешь. Я тебя раздену, — затихает и ждёт моего согласия. — Хорошо?
Я не возражаю, давно хотелось избавиться от сырых и холодных вещей, кожу и без них нещадно колет. Молча позволяю стянуть с себя всё, кроме нижнего белья. Потом без возражений иду за ним в спальню, оттаивая ледяными пальцами в горячей ладони Андрея. Уложив под тёплое одеяло, он поспешно сбегает.
Озноб никак не унимается, сотрясая тело и я укрывшись с головой, сворачиваюсь калачиком, обнимая свои колени.
Сквозь тяжесть одеяла слышу шаги, Андрей относительно быстро возвращается в комнату, после суетливых перемещений по квартире.
— Ксю, вот выпей чай.
Он помогает мне подняться и удобнее сесть в кровати, подсовывая подушку под спину. Закончив с чаем, я так и не согреваюсь, тело предательски дрожит, выдавая степень того, как я сильно успела замёрзнуть.
— Что с лицом? — нежно касается подушечкой большого пальца разбитой губы, заставляя вздрогнуть от боли.
— Упала, прилетела своей наглой мордой прямо в сугроб. Что ты делаешь?
Совершенно искренне интересуюсь я, когда Андрей начинает снимать с себя сначала футболку, затем штаны. А после и вовсе прыгает под одеяло, теснее прижимаясь ко мне.
— Буду тебя греть.
— Не-е-ет, — взвизгиваю как поросеночек, которого ждёт вертел. — Сексом греться не буду.
Не прекращаю отчаянных попыток сопротивления, стараясь изловчиться и вывернуться из его объятий. Но тщетно, силы неравны. Да и моё замёрзшее тельце двигается с огромным трудом, а от близости так и трепещет на грани сдаться в его плен.
— Дура ты, это кондукция тел. Отдача тепла от одного теплого тела к другому наименее тёплому, при их непосредственном контакте. Обещаю в интимных местах тебя не трогать. Иди обниму, извращенка.
Андрей притягивает к себе, невесомо касаясь губами лба, оставляя на нём жаркую отметину от невинного поцелуя. Он просто растирает ладонями мою кожу в районе плеч, рук и спины. Как и обещал, не касается ничего запретного. В его руках таких горячих, родных я совсем успокаиваюсь, осознавая как в них трепетно, но спокойно. Под монотонный звук сердца своего спасителя я проваливаюсь в сон, мечтая проснуться рядом с ним и больше не быть в одиночестве.
Глава 31
Проснувшись первой, начинаю нахально разглядывать спящего, подмечая любимые черты лица, подрагивающий во сне уголок губ и родинку, которая прячется сейчас в лёгкой небритости. Коснуться бы её как доказательства того, что он реален. Лежит рядом и улыбается чему-то. И дышит глубоко, словно вбирает кислород за нас двоих, ведь я с замиранием в лёгких любуюсь тем, что давно потеряно. Боюсь вдохом спугнуть, или выдохом разбудить, и упустить волнительный момент. Яркий, живой и такой нужный мне в этом пустом мире.
Никак не могу взять в толк почему все между нами развалилось? Я скучаю по Андрею: сильно, долго и неизлечимо, нарывая тоской в душе, до дергающей боли, а та не даёт ни спать, ни есть.
Вдруг вспыхивает мысль, что Андрей — соломинка в моей жизни, вытаскивает из депрессий, всегда рядом. Даже сейчас он помогает, но не выворачивает мне душу наизнанку расспросами, просто протягивает руку помощи. За это я ему неимоверно благодарна.
«И зачем только мы решили пренебречь нашей дружбой? Зачем решили поиграть во взрослые игры и променяли душевную близость на постель?» — роем гудят в голове все эти «зачем», лишь сильнее присыпая рану солью, которая щиплет.
И если бы только не его измена, которую я так и не могу ему простить. Хочу, стараюсь, изо всех сил стараюсь, но всё тщетно. Тот вечер выжжен у меня в памяти.
С силой закусываю щёку изнутри и часто-часто моргаю, чтобы не заплакать, запретить слёзному протоку разводить сырость. Поводов для слёз находится несчётное количество. Плотину прорывает и заревев, я утыкаюсь в плечо Андрея, пахнущее горьковатой сладостью грейпфрута, видимо от геля для душа оставленного мной когда-то.
— Моя ты занозина, что же с тобой происходит? — очень тихо спрашивает Андрей, словно у себя самого, а не у меня.
А мне кажется это чистой воды провокация. Провокация самой судьбы, вечно толкающей нас в объятия друг друга. И если я сейчас поддамся, то водоворот снова закрутит.
— Я не твоя.
Всхлипнув, упираюсь ладошками ему в грудь в попытке от него отстраниться, но он не позволяет, крепче сжав в своих объятьях. От такой близости с ним я теряю контроль, пропадая и теряя ясность ума.
«И почему ты так нежен и добр ко мне? Лучше бы дал денег и выставил за дверь, чем нянчился со мной. Чёртов рыцарь выискался», — смакую назойливые мысли, не смея озвучить всё в слух. Своим имбирным чаем и «обнимашками» он норовит разрушить между нами стену, так долго выстраиваемую мною.
