Поравнявшись со мной, Андрей всё же умудряется вырвать свою правую конечность из мертвой хватки. Немного на взводе он роется в кармане куртки, старательно пряча взгляд, склоняя голову максимально низко. Попутно выуживая из него, как фокусник всяческий реквизит: зажигалку, "подушечки" Стиморол, фантики от конфет, крупицы табака. Но только не то что упорно ищет.
Связка ключей чудесным образом появляется из сумочки Нади. Это становится окончательным её триумфом над Крутилиным, таким оглушительным звуком фанфар. Не могу удержаться и не присвистнуть от увиденного, чем обращаю на себя гневный взор Андрея.
Он явно зол, его выдают глаза, приобретающие от подобных эмоций такой глубокий темно-серый оттенок, словно превращаясь в две большие шляпки гвоздя, которые он готов вбить в мою стервозную голову, лишая желания издеваться над положением вещей.
Пухлые губы судорожно кривятся, растягиваясь в тонкую полоску. Вдруг обуревает дикое желание пожалеть бабника попавшего в искусно расставленные сети, но через секунду чувства доброго самаритянина во мне утихают. Сам заварил кашу, пусть сам и хлебает теперь.
Под всеобщий вздох облегчения кабинет открывается и мы втроем укрываемся в нём от начавшегося бурного обсуждения ситуации вне его стен.
— А ты что забыла здесь? Заняться не чем? — окидываю девушку холодным взглядом.
Как же она меня бесит! Вообще-то меня по жизни всегда раздражают люди подобные нашей Смирновой, которые пользуются всеми средствами, доступными и не очень, для достижения целей. А «эта» так отдельная история. Такая везде пролезет, чего только стоило её трудоустройство в нашу редакцию. Её бывший парень, а по совместительству исполняющий обязанности отдела кадров присочинил Наде неплохое резюме и оформил в редакцию наборщиком текста. Но завеса тайны быстро бы слетела, а девушке не терпелось задержаться на рабочем месте. Тогда-то "кадровик" был брошен, а вакансию кавалера занял тот, кто любезно помогал выполнять ее обязанности. Послужная лестница Смирновой была длинная и ветвистая. Конечной ступенькой стал наш выпускающий редактор.
— А ты тут кто? Забыла твоего разрешения спросить по поводу моего нахождения здесь.
— Я то по работе здесь. А ты? — поборов волну презрения, интересуюсь у неё, пока ещё спокойным тоном.
— По личному вопросу.
Как всё-таки держит удар. Ты гонишь её в дверь, а она лезет в окно. Просто браво, аплодирую стоя.
— Личные вопросы вне работы, так что вышла отсюда, — как-то не простительно грубо срываюсь на девушку.
Не только им, но даже мне становится понятно, что мой оскорбительный тон излишний. Но как ни странно совесть во мне не просыпается, не шевелится, а лишь лениво зевает. По всей видимости Надя робостью не страдает и не спешит выполнять мою просьбу. Она с мольбой в глазах прожигает в Андрее дыру, ища то ли защиты от меня, то ли простого разрешения эксцесса. Не желая ввязываться в «бабские» разборки, единственный джентльмен среди нас в свою очередь избирает нейтралитет в столь щепетильной ситуации, делая вид, что очень увлечен просмотром каких-то бумаг, но изредка все же подглядывая поверх документов. Естественно, Смирнову коробит выбранная Крутом позиция стороннего наблюдателя, не такой реакции она ожидала от него на мой выпад.
— Андрюш? — взывает Надя к поддержке в его лице, видимо зря, ведь Андрей не встаёт на её сторону, чем собственно сильно огорчает таким отношением, но проливает бальзам на мою душу.
— Надь, через пол часа у нас летучка. Мне надо ознакомиться с шаблонами, — он любезно подталкивает девушку к выходу, подхватив под острый локоток. А перед тем как выставить в коридор, наверняка окончательно разбивает девичье сердце, увернувшись от поцелуя смачно прорисованных алой помадой губ.
— Что это было? — пребывая в легком недоумении, я киваю на дверь, в которую только что была спроважена девушка. — Ты встречаешься со Смирновой?
— Ты же меня знаешь — это временно, — оправдывается Андрей, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Нет ничего более постоянного, чем временное. Наденька похоже явно наметила на тебя другие планы, — откровенно разглядываю друга, касаюсь взглядом взъерошенных волос, а пальцами небрежно распахнутого ворота рубашки, не спеша продевая в петлю незастёгнутую пуговицу. — Вон смотри и ключики твои носит в своей сумочке. Крутилин, ты на крючке.
— Слушай, — неожиданно прерывает контакт, ловя моё запястье. — Мы просто с ней спим, по обоюдному согласию, а это законом не возбраняется. А если тебе с недавних пор некому делать мозги, то советую найти другого кандидата.
В кабинет кто-то врывается без стука, прерывая рвущийся из меня поток негодования и мы вдвоём как по команде оборачиваемся, чтобы посмотреть на этого смельчака. А я даже скрещиваю пальчики, мне очень не хочется снова иметь словесные баталии с якобы "временной" возлюбленной Крута.
Славян замирает на пороге, растягивая губы в дружелюбной полуулыбке. Он похож на провинившегося мальчишку, с взлохмаченной блондинистой чёлкой: глазки так и бегают то в сторону Андрея, то в мою. Двинуться дальше не смеет, так и застыв истуканчиком, прикидывая в голове что может происходить между нами при таком тесном контакте, да ещё и за закрытыми дверями кабинета.
— Чего ты там затупил? — удивлённо вскидывает брови и засовывая два пальца за воротник, привычно его поправляет, чтобы не ощущать удушающей ткани на шее. — Неси кофе свой.
Славик ставит картонный держатель с тремя стаканчиками на стол, тянется в мою сторону и невесомо касается выставленных губ для поцелуя.
— Говорят ты мутишь кое с кем, — поворачиваясь теперь уже к другу.
— Славик, говорят, а ты не верь, — бесцеремонно влезаю в разговор, так не терпелось подковырнуть. — Андрюша утверждает, что это так для пробы. Своего рода тест-драйв.
— Ага. Ну, можно было меня спросить. Хотя слышать и пробовать разные вещи. Кстати да-а-а. Надя хороша!!! — сально улыбается Славик.
— Это просто полный капец, друзья мои, — во мне разгорается неконтролируемый пожар, способный испепелить весь мужской род.
От услышанного становится противно и гадко. Как можно себя так вести? Потребительски относиться к девушкам, а ещё и хвастаться этим. Как-то неожиданно проникаюсь сочувствием к Смирновой, не надолго, но искренне.
— А ты чего ханжа в разговоры взрослых лезешь? — огрызается Андрей.
— Ты то взрослый у нас? — как всегда занудно акцентирую внимание на разнице в возрасте, хотя она и составляет всего ничего два года с моим перевесом. — Если у тебя писька выросла, зачесалась и ты суешь её во все анатомические дырки, то это не аргумент зрелости.
— Ну предположим не во все, — жёстко отзывается Андрей.
— А что собственно плохого в здоровом сексуальном либидо?
Вполне ожидаемая реакция. Они прям мушкетеры, «один за всех, и все за одного», вечно стоят друг за друга горой. Вступать в полемику сразу с двумя мне не хочется, по крайней мере сейчас. Тем более, что на их лицах читалась победоносная решимость уделать меня в разговоре.
