Такого вопроса от нее Катя не ожидала. Стояла и молчала, не зная, что ответить.
— Понимаешь, Макс мой давний друг, — вздохнула Ульяна. — Мы знакомы очень много лет. И сейчас у него неприятности. А близких людей в беде не бросают. Ему просто необходима наша поддержка!
Катя продолжала молчать.
— И твоя тоже, — Крюкова посмотрела ей прямо в глаза. — Наверное, твоя поддержка для него сейчас гораздо важнее, чем нас, друзей, всех вместе взятых. Возможно, он неосознанно тебя чем-то обидел, но это жизнь, Катюша, люди притираются друг к другу, никогда не бывает все гладко! Он хороший, достойный парень — да ты и сама это знаешь! Ты очень ему нужна. Подумай об этом! Спокойно, без эмоций подумай! Иначе потом будешь сильно жалеть об ошибочно принятом решении. — И Ульяна, грустно вздохнув, погладила Катю по плечу.
— Я подумаю, — тихо ответила девушка. — До свидания! — и вышла из раздевалки.
На улице она жадно полной грудью вдохнула теплый воздух и направилась по утопающим в зелени дорожкам к своему корпусу.
Дошла до бассейна и вдруг резко остановилась. Несколько минут смотрела на искрящуюся в лучах солнца воду и думала.
Потом развернулась и пошла обратно, в танцевальные залы.
***
Она замерла в нерешительности перед помещением, в котором гремела знакомая музыка. Глубоко вздохнула и толкнула дверь.
Максим танцевал. Исполнял одну из самых сложных партий спектакля Евдокимова «Роковая гроза», в котором сам работал и колесил с труппой по городам много лет, а сейчас тренирует молодых танцоров, занявших его место.
Но лучше Громова пока никому не удалось исполнить эту роль. А все потому, что танцевальные связки изобилуют сложными стойками на руках и акробатическими переходами, которые под силу разве что настоящему гимнасту.
Когда Евдокимов проводил кастинг юношей на эту роль и объявил требования, заявилось очень много и танцоров, и профессиональных спортсменов. Многие из них смогли повторить набор трюков — именно повторить, четко, аккуратно, как на спортивном соревновании, но это не имело ничего общего с танцем. Другие, напротив, великолепно танцевали, но не справлялись с силовой частью задания. Георгий Николаевич уже было отчаялся найти подходящего исполнителя и собирался упростить требования — видимо, первоначальная задумка слишком сложна и нереализуема, — как на отборе появился Максим.
Внимательно выслушав поставленную перед ним задачу, он единственный выполнил ее именно так, как того желал режиссер. Более того, привнес в исполнение свой неповторимый стиль, который до сих пор безуспешно пытаются скопировать многочисленные ученики и поклонники.
Каково же было удивление Евдокимова, когда он узнал, что этот талантливый парень никогда не занимался танцами у профессиональных педагогов, а лишь изредка брал мастер-классы, не имея за плечами классической подготовки, и является самоучкой!
Это просто в голове не укладывалось!
Максим, увидев замешательство в лице главного режиссера, тут же заявил, что готов брать уроки хореографии и трудиться до седьмого пота.
«Не стоит, молодой человек! — категорично покачал головой Евдокимов. — Классика начисто лишит вас индивидуальности. Ваше исполнение — это именно то, что я так долго и отчаянно ищу!»
Много лет назад Катерине, еще очень юной девушке, влюбленной в танец и самозабвенно оттачивающей свое мастерство в училище, удалось попасть с подругами на этот легендарный спектакль. Она сидела два часа с открытым ртом, наблюдая за потрясающим действием, разворачивающимся на сцене: волшебные декорации, световые эффекты, музыкальное оформление — все будто погружало зрителя в самую гущу происходящих событий. А страсти разгорались нешуточные! И танцовщики этого мистического представления казались Кате богами, спустившимися с небес, недосягаемыми, недоступными…
Кто бы мог подумать, что спустя несколько лет с некоторыми звездами спектакля она познакомится лично? И окажется к ним намного ближе, чем можно себе представить, а с одним из них — даже слишком, до неприличия близко!
Сейчас главный бог «Роковой грозы» исполнял танец не для огромного зала, а для нее, Кати. В белой майке, белых спортивных штанах, с перетянутыми эластичным бинтом запястьями, босиком, Макс, как всегда, идеально владел телом, заставляя себя четко чувствовать баланс и не смазать ни одну из сложнейших танцевальных фигур. Никакой халтуры, сложная работа над собой даже сейчас, когда ты уже являешься признанным профессионалом. И, как много лет назад на спектакле, Катерина, в восхищении смотря на Максима, застыла с открытым ртом, не моргая, боясь вздохнуть и пошевелиться, чтобы не отвлечь и не прервать его безупречный танец.
Наконец, отзвучал последний музыкальный аккорд, и Максим замер в финальной позе, на коленях.
— А я была много лет назад на одном из твоих выступлений в Москве, — произнесла Катя, медленно направляясь к поднимающемуся Максу. — И подарила тебе букет! И если бы знала, что сейчас вновь увижу «Роковую грозу», подготовилась бы и снова вручила тебе цветы.
Макс улыбался и тяжело дышал. Он был насквозь мокрый: майка прилипла к рельефному загорелому телу, по лбу стекали крупные капли пота. Но как красив, божественно красив!
— Прости, — смущенно произнес он, прищурив глаза. — Но я тебя не помню.
— Это неудивительно, — весело ответила Катя. — Мне пришлось постоять в очереди оголтелых девушек, прежде чем я смогла отдать тебе розы. Кстати, мне интересно, куда ты девал все эти цветы после спектакля? Ими ведь была завалена вся сцена, можно было вывозить грузовиком!
— Часть я всегда дарил маме, а остальные раздавал участникам массовки и другим сотрудникам, помогавшим в подготовке представления: костюмерам, гримерам, режиссерам света и звука. Многие ведь остаются за кулисами, но их работа не менее важна, чем наша. — Максим все еще тяжело дышал.
— Значит, мой букетик ушел или к маме, или в массовку? — шутливо произнесла Катя, еще ближе подходя к Максиму. — Да уж, при таком количестве поклонниц ты спокойно мог открыть цветочный магазин. — Девушка остановилась совсем близко и сейчас смотрела ему прямо в глаза. — Даже не верится, что ты до сих пор одинок, тебя девушки уже давно должны были порвать на британский флаг.
— Попытки предпринимались, — признался парень, так же прямо глядя в глаза. — Но они не увенчались успехом. Я одинок. Но искренне надеюсь, что это ненадолго. Потому что ради одной девушки я сам кого угодно порву на лоскуты. — И медленно, обнимая Катю за плечи, нежно поцеловал ее в губы.
«Какой он соленый! И такой горячий!» — Катя позволила его языку ворваться в ее рот, и поцелуй из робкого, несмелого стремительно перешел в страстный. Максим прижал Катю к себе, а она, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения, гладила его мускулы на руках и отвечала так же страстно и яростно. Сейчас они не просто целовались — они дышали друг другом и никак не могли остановиться.
— Ты знаешь, у меня ведь совсем нет идей для конкурса, — произнесла Катя, когда они, наконец, оторвались друг от друга и, отдышавшись, присели на скамейку.
