Громов проложил дорожку поцелуев по ее нежной шее и накрыл горячим ртом ее губы. Целовал медленно, спокойно, прощаясь до завтрашнего утра.
— Спокойной ночи! Я буду очень по тебе скучать всю ночь, — улыбнулся, поглаживая ее мягкие волосы.
— Спокойной ночи!
Он дождался, пока Катерина войдет в номер, улыбнувшись на прощание, закроет дверь, и отправился к себе.
***
Виктор Александрович Уваров сидел за столом и задумчиво рассматривал фотографию молодого человека, на которую сегодня указала Надежда Николаевна Романенко. Уже глубокая ночь, а он не может составить себе четкий план дальнейших действий. Он дико устал, вчера удалось поспать всего пару часов, и сейчас голова уже отказывалась соображать.
Обо всех новостях он докладывал своему руководству и сейчас был невероятно зол. Это самое руководство требовало от него одновременно двух несовместимых вещей: раскрытия убийства в наикратчайшие сроки и недопустимости задержания подчиненных Евдокимова без стопроцентных улик, подтверждающих вину. Улики такие пока отсутствовали. Оказалось, этот танцевальный режиссер Евдокимов — глубокоуважаемая фигура в Москве и имеет очень серьезные связи. Шефу Виктора Александровича сегодня позвонили сверху, из столицы, и устроили грандиозный разнос. Дали четкие указания: группу преподавателей Евдокимова не трогать без серьезных доказательств! Вот ведь повезло Уварову угодить в это танцевальное болото!
И как теперь быть? Так же невозможно работать! Хоть увольняйся, ей-богу! Ладно, сейчас срочно нужно идти спать, а утром со свежей головой будем думать, что делать дальше.
Поднимаясь из-за стола, Уваров еще раз взглянул на изображение: с фотографии на него смотрел Андрей Петрович Игнатов, преподаватель танцевального лагеря. Именно его опознала Романенко.
***
Выйдя из душа, замотанная в полотенце Катя блаженно рухнула спиной на кровать, раскинув в разные стороны руки: «Какой же сегодня замечательный день!»
Но все-таки чего-то не хватает… Не хватает Максима рядом. Вроде только что расстались, а она уже безумно скучает! Скучает по его голосу, хитрому взгляду, нежным прикосновениям… Несколько минут лежала в таком положении, потом вскочила и начала собираться. Желтое платье, в котором была сегодня у следователя — его быстрее надеть, чем вечерние брючки и блузку; босоножки, сумочка — вроде ничего не забыла. Быстро причесала взъерошенные волосы, оглядела себя в зеркало: выглядит неплохо. Уже в коридоре развернулась и подбежала к холодильнику, достала блюдо с пирожными. Теперь точно все.
***
Максим после душа выключил в номере свет и лег на кровать. Сон никак не шел, хотя день был очень тяжелым. Слава богу, рабочие отеля сегодня привели в порядок полы в его разгромленном после обыска номере. Именно этим Громов был занят днем, когда сказал Кате, что у него дела — контролировал, чтоб убрали всю строительную грязь, а потом и сам сделал генеральную уборку в комнате, потому что терпеть не мог жить в бардаке.
Помимо кучи разнообразных событий, которые расшатают нервы даже самого закаленного трудностями человека, Катя его сегодня проверяла на прочность. Ведь испытывать целый день железобетонный, практически не прекращающийся стояк не каждому мужику под силу. Но он терпел, стиснув зубы и собрав остатки силы воли. Просто запретил себе даже думать об этом! Но «не думать» получалось плохо, от прикосновений Кати член начинал жить своей, обособленной от головы Макса жизнью, совершенно не воспринимал приказы, отданные ему мозгом, и тут же занимал боевую позицию. Под вечер Максим уже просто одурел и готов был завалить Катерину в ближайших кустах, но достойно вытерпел эту пытку до самого прощания у ее номера. И, слава богу, не натворил постыдных дел. Наученный горьким опытом, он прекрасно понимал, что лучше перетерпеть сейчас, чем проклинать себя за поспешность потом. Ну да ладно, они еще успеют насладиться друг другом сполна…
В дверь номера постучали. Громов приподнял голову: может, показалось? Но нет, стук повторился снова. «Кого это в час ночи принесло, интересно?» — Максим включил ночник, и лампа на прикроватной тумбочке тускло осветила комнату.
— Катя? — брови парня от удивления поползли на лоб, а глаза расширились до невероятных размеров. — Заходи скорее! Что случилось? Ты зачем по ночам ходишь одна, с ума сошла?
— Я не смогла заснуть. Мне стало страшно! — смущенно улыбаясь, снимая босоножки и внимательно разглядывая Максима, ответила девушка. Он сейчас стоял перед ней практически голый, в одних трусах, и каждый мускул в тусклом свете отчетливо выделялся, словно на глянцевой фотографии. — Ведь убийца еще на свободе, так? А вдруг он ко мне придет? Например, как ты — проберется через балкон? Вот я и решила прийти к тебе, ты ведь меня защитишь, если что! — и протянула блюдо с пирожными. — Торта у меня нет, купить его в такое время негде, поэтому — вот! Пирожные!
Макс не смог сдержать смех. Ковалева все произнесла так непосредственно, так откровенно, что просто сразила его наповал. Он поставил блюдо на столик и с мыслью «Та-а-ак, моя пытка на сегодня еще не окончена», притянул девушку к себе, целуя в висок:
— Катька, ты — прелесть!
***
— Видимо, мне сегодня опять придется спать в кресле, — прошептал он, прижавшись к Кате и поглаживая ее спину.
— Ты там не выспишься!
— Думаешь, лучше постелить на полу?
— Думаю, лучше лечь на кровати! — она целовала его грудь и, еле прикасаясь тонкими пальчиками, щекотала шею.
— Катя! — резко выдохнул Макс, откидывая голову назад. — Я больше не выдержу! Я и так схожу с ума от желания целый день! Ты думаешь, мне легко себя сдерживать?
— Не думаю… — она приблизила свое лицо к его губам, приподнявшись на носочки.
— Я тебя сейчас опять изнасилую! И ты на меня разозлишься! И обидишься. — Он обхватил ладонями ее красивое личико и сейчас строго смотрел ей прямо в огромные голубые глаза. Естественно, член уже был готов выпрыгнуть наружу из трусов. Да что ж это такое, хоть гвоздями его прибивай!
— А я для этого и пришла, — тихо ответила Катя, не зная, куда испарились остатки ее благоразумия. — Но злиться и обижаться потом не буду.
Это говорит она? Максим не ослышался? Просто невозможно поверить!
— Ты уверена? — его голубые глаза сузились и потемнели.
Живот Кати ныл от томительного желания почувствовать в себе силу этого мужчины, заставляя тяжело дышать:
— Абсолютно! — ей вдруг стало невыносимо душно, во рту пересохло, и она облизнула губы.
Максим медленно накрыл ее рот горячим поцелуем, нежным и глубоким, который, казалось, длился вечность. Катя таяла, словно мороженое на жаре, в его крепких, но бережных объятиях, ее руки, беспорядочно блуждая по всему телу Макса, поглаживали спину и грудь мужчины, ощупывали мускулы на плечах и руках.
Ладони Громова медленно опустились с талии девушки до подола сарафана и, скользнув под ткань, гладили бедра, поднимаясь выше и обхватывая упругую попку. Затем оттянули резинку на поясе и потянули ткань вверх — платье снималось через голову. Девушка послушно подняла руки и, освободившись от одежды, осталась в кружевном нижнем белье. Выглядела она потрясающе сексуально! Слегка загорелая кожа контрастировала с белым цветом кружев, подчеркивая соблазнительные изгибы совершенного, тренированного танцами тела. Пальцы мужчины уже расстегивали замочек бюстгальтера, выпуская восхитительную упругую грудь на свободу и заставляя немедленно прильнуть губами к возбужденному сосочку, затягивая его в рот и нежно лаская языком. Катя тяжело вздохнула и откинула голову назад, закрывая от наслаждения глаза.
