Но неожиданно заговорил Максим:
— Катюш, как ты себя чувствуешь? Лекарства… Ты их вовремя принимаешь?
— Спасибо за заботу. Стараюсь.
— Катя, прости меня! — он не вскакивал с кресла и не припадал к ее ногам. Даже не смотрел в ее глаза. Куда-то в сторону… Он выглядел таким уставшим и измотанным, что Катерине, несмотря на то, что она сама сейчас больна и плохо себя чувствует, хотелось немедленно его напичкать лекарствами и заставить отдохнуть, укрыть одеялами, накормить вкусным горячим супом…
— Я виноват. Во всех наших ссорах виноват! — и снова избегает взгляда девушки. «Опять актерствует! Не получится! Я все решила!» — прокричала сама себе Катя, пытаясь держать себя в руках.
— Я делал тебе больно. Необоснованно ревновал и злился. Не смог защитить от своей бывшей девушки, — на этих словах поморщился, словно откусил лимон. — Тряпкой себя чувствую! Катя, я многое делал неправильно. Но я тебя люблю! — только сейчас повернулся и посмотрел ей в глаза.
Катерина дрожала от его взгляда. Она серьезно все обдумала и приняла решение, но никак не могла заставить себя его озвучить.
Максим сейчас был совершенно не похож на того Громова, которого она знала.
Громов, сидящий перед ней, скорее напоминал мумию, а не танцевального секс-символа — ввалившиеся глаза, выступающие скулы, бледный цвет кожи и абсолютно бесцветные, потухшие глаза. Как такое может быть? Он же на отдыхе, загорает и плавает! Кожа должна быть бронзовой! У него же голубые, очень красивые глаза! Она помнит, ведь она постоянно в них смотрела и удивлялась: глаза голубые, а ресницы невероятно густые и черные… Ковалева содрогнулась, и собралась ответить. Но опять не удалось.
— Катька, я измучил тебя. Прости! Есть ли возможность опять начать все сначала? Я помню, уже просил тебя об этом… Но я не могу без тебя! Ты — моя женщина! Я погибну от тоски… Помоги мне быть с тобой, пожалуйста! — сейчас Катя уже еле сдерживала себя, чтоб не подбежать к Громову и не начать покрывать его поцелуями. Так уж правдоподобно все звучало! Но стойко держалась. В голове выстроила таблицу «плюсы» и «минусы» и дала установку: не поддаваться на провокации этого искусителя! Он и так уже достаточно получил ее страданий! А ведь хочется жить без всяких этих идиотских проблем! Знать наверняка, что твои чувства взаимны и не стоит ожидать подвоха…
Она так боялась ошибиться! Понимала каким-то необъяснимым чутьем, что любого другого мужчину будет сравнивать с Максом. Всегда. Даже если через много лет создаст семью, родит детей. Громов стал ее частью. Как от этого избавиться? Неужели уже слишком поздно?
Резко сработал сигнал оповещения в телефоне.
— Прости! — словно чужому человеку, наигранно-равнодушно бросила Катя. Голова кружилась, хотелось быстрее прилечь. Опять почему-то почувствовала себя очень плохо. — Мне нужно принять лекарство. — Она поднялась с кресла, привычным движением достала из пачки таблетку и, даже не задумываясь о том, как переживает сидящий напротив мужчина, запила ее водой…
И не смогла сдвинуться с места. Словно парализовало! От резкого головокружения сначала тяжело задышала, потом, стесняясь неожиданной слабости и надеясь, что Максим сейчас отвернулся и ее не видит, начала медленно оседать на пол, окончательно потеряв силы. Громов, подскочив, вовремя подхватил ее под руки: «Катюша, что случилось? Тебе плохо? Катя!»
Взял девушку на руки, приговаривая: «Катька, ну почему так? Почему у нас все так не клеится, а? Катька, я ведь так тебя люблю!» И прижимался к ней, целовал, в панике приговаривая: «Я не могу потерять свою любимую женщину! Кать! Катька!»
А Катя шептала: «А я, дура, не могу отказаться от тебя!»
***
Она открыла глаза — лежит на кровати, закутана в одеяло, сверху еще плед… Рядом, в кресле, накрывшись еще одним пледом, с закрытыми глазами сидит Громов. Спит или нет? Ночная лампа тускло освещала номер.
Катя не хотела его видеть. Но вытолкать из своего номера сил не хватит. Потому повернулась к нему спиной и вздохнула.
— Котенок, как ты себя чувствуешь? — ощутила на себе тяжелую руку и горячее дыхание. Да, он знает, как играть с неопытными малявками! И так уже получил ее девственность! Что еще нужно? Чтоб она умерла в муках?
— Прекрати! — она хотела крикнуть, а вместо этого из горла вырвался хрип.
— Катька, все хорошо. Я рядом, помогу, если что.
«Ага, поможешь!»
— Уйди, Максим! — Катя сама развернулась, попыталась вскочить с кровати, испуганно глядя на Громова. Ей все надоело, до безумия надоело! Она не хочет никаких отношений с Максом!
— Сколько можно, а? Я что, железная? Не хочу тебя видеть! Слышать! — орала она в истерике. — Убирайся вон!!!
Громов подхватил Катю и прижал головой к себе, пытаясь прекратить эту вспышку сумасшествия.
— Максим, я больше не могу, — Катя вдруг заплакала, уткнувшись в его плечо. — Как долго мы будем издеваться друг над другом?
— Катька, я тебе клянусь, ты никогда больше не будешь плакать из-за меня! Все наладится у нас!
Она продолжала рыдать. Не верит!
— Я устала от этого! Так устала! Уходи! Будет легче! Нам обоим!
— Даже не проси. Если б я хотел с тобой расстаться, не пришел по твоей просьбе.
Катя приподнялась на кровати и удивленно посмотрела:
— Неужели тебе это не надоело?
Громов отрицательно покачал головой.
— А я устала, — грустно констатировала Катя. — Мне будет очень больно, я знаю. Но продолжать не стоит. Максим, я очень тебе благодарна за все. Но больше не могу. Прости!
Черт! Вот все сейчас по Ульяниному сценарию происходит. Один в один! Нужно срочно нарушать этот сценарий!
— Катя! — Максим уже не был за ее спиной, а обошел кровать, вставая прямо перед ней.
— Котеночек мой! — протянул руку, чтоб погладить ее вкусно пахнущие волосы. Этот потрясающий, головокружительный запах! Ваниль или горячий шоколад? Он до сих пор так и не смог понять…
Девушка не дернулась, внимательно слушала и спокойно позволила ему прикоснуться к себе.
— Кать… Ну нет у меня сейчас кольца! — виновато посмотрел в ее удивленные глаза, опускаясь на колени. — Но я прошу, чтоб ты согласилась стать моей женой! — перехватил ладошку девушки, которую та прижимала к груди, и притянул к себе, целуя и нежно поглаживая. — Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, и ты будешь. Все у нас будет хорошо! Я планировал сделать тебе предложение чуть позже, когда мы вернемся в Москву, но не хочу больше тянуть. Не вижу смысла, потому что я уже сделал свой выбор.
Катя, не моргая, смотрела на него. Что происходит? Громов сделал ей предложение? А она-то приняла решение расстаться! Господи, дай сил!
— Максим, прости… — так сложно подобрать нужные слова… Громов крепко держал ее ладонь, прижимая к своей щеке — небритой, немного колючей. Такой родной, такой любимой! Ну почему они не могут найти общий язык? Почему постоянно происходит какая-то ерунда, которая их ссорит? Почему они просто не могут быть вместе, наслаждаясь каждую секунду, проведенную рядом друг с другом?
