Эта привычная мысль была словно удар под дых.
В клинике я совершенно забыла о том, что случилось. И даже была счастлива то недолгое время, что занималась Малинкой.
А теперь как будто спустилась с небес на землю…
Но родителям всё равно нужно сказать. Они порадуются за меня.
Я забыла спросить о зарплате, но, думаю, её хватит, чтобы снять какую-нибудь скромную квартирку и начать новую жизнь.
Одной.
Мне нужно время, чтобы прийти в себя и решить, как быть дальше.
Надеюсь, родители примут это и не станут возражать…
Глава 9
Папа возражал.
– Я не понимаю, зачем тебе сейчас устраиваться на работу? Ты ведь только окончила университет и вернулась домой всего несколько дней назад. Отдохни пару месяцев, повидайся с подругами, а потом уже думай о работе… И вообще, зачем тебе искать работу? Разве ты не собиралась дальше учиться?
Я молчала. Ну как ему объяснить, что для меня всё кардинально изменилось. И мне придётся теперь забыть о своих прежних планах и жить по-новому, хочу я того или нет.
– Послушай, если это из-за того, что сказала бабушка Таня, то ты не должна воспринимать её слова всерьёз. Я твой отец. Был им и буду всегда! Мы твоя семья! Слышишь?
– Слышу, – обижать папу не хотелось, но слова после того вечера, когда всё рухнуло, потеряли значение.
Жаль, он не понимал, что мне нужно время, чтобы всё обдумать и принять новые реалии в своей жизни.
– Яр, не дави на неё… – зато, похоже, Саша понимала меня слишком хорошо, но жалость, то и дело проскальзывавшая в её взгляде, выводила из себя.
Меня не нужно жалеть! Я сильная и со всем справлюсь. Самостоятельно.
Хотелось прокричать это на весь дом, на весь город, а ещё лучше на весь мир, чтобы меня наконец услышали. Но я понимала, они не виноваты в том, что я не та, кем всегда себя считала.
А кто виноват?
Моя мёртвая мать? Которая хотела удержать отца и потому выдала меня за его дочь. Бабушка Таня, которая знала правду и не могла держать её в себе.
Родители виноваты лишь в том, что промолчали. Не сказали мне сразу.
Но было бы лучше, если б я знала правду с самого начала?
Ответа у меня не было.
Точнее был…
Я бы хотела вообще никогда не узнавать правду. Чтобы моя семья оставалась моей семьёй, а родные люди родными…
Жаль, что это теперь невозможно.
Поднимаясь в свою комнату, я услышала тихое:
– Дай ей время, Яр. Пусть всё обдумает и успокоится…
Надеюсь, Саша права, и время действительно поможет мне принять правду.
А главное – научиться жить с ней…
Ужин прошёл в молчании. Кажется, только Гришка не замечал сгустившейся за столом неловкости. Он то и дело порывался рассказать о своём новом фокусе, замечал, что его никто не слушает, замолкал ненадолго и, сменив собеседника, снова принимался делиться подробностями.
Меня хватало только на то, чтобы кивать ему и периодически вставлять междометия. Но, похоже, Гришке этого было достаточно.
Тёма, к счастью, на ужин не пришёл. И судя по тому, что Саша не пыталась поднять этот вопрос, он её предупредил.
Интересно, где он?
И с кем?
Впрочем, какое мне дело? Наверняка опять пудрит мозги какой-нибудь глупой красотке. Меня это совершенно не касается. Мне всё равно, с кем он спит.
Абсолютно всё равно!
* * *
В кафе Артём пришёл первым. Он знал эту женскую особенность – немного опоздать, чтобы затем появиться с помпой, во всей красе, которой предшествовала немалая подготовка.
И сейчас не разочаровался.
Когда Флоранс вошла внутрь, оглядываясь в поисках Артёма, все головы повернулись к ней. Ни один представитель мужского пола не остался равнодушным.
Тёма чувствовал себя польщённым. Всё же эта девушка направлялась к нему. Он помахал рукой, привлекая её внимание, и с удовольствием наблюдал, как она приближается к выбранному им столику, провожаемая восхищёнными и завистливыми взглядами.
Посмотреть тут было на что.
Одета она была в короткий белоснежный сарафан с кружевными вставками в декольте и по подолу. Лифчика на ней точно не было, и соски слегка выпирали под тканью. Казалось, стоит ей совершить слишком резкое движение или наклониться, и прозрачное кружево позволит рассмотреть цвет ареолы.
Артём был готов поставить что угодно на то, что у Флоранс они розовые. И это он узнает уже сегодня.
В штанах становилось тесно. Это дерзкое платье отлично отвлекало от ненужных мыслей.
Волосы Флоранс оставила распущенными, и они падали на спину сияющим водопадом. Кожа молочной белизны, казалось, проведи по ней языком и почувствуешь вкус сливочного пломбира.
Тёме понравилась эта мысль. Он непременно узнает, какова француженка на вкус.
– Привет, Артём, – произнесла она нежным голоском с очаровательным акцентом, который только добавлял ей сексуальности. Да и вся Флоранс, дышавшая юной прелестью и неискушённостью, казалась цветком, который каждый из присутствовавших в кафе мужчин жаждал сорвать.
И Артём не был исключением.
Скорее, он был первым претендентом на эту клумбу. И сегодня он точно соберёт здесь букет.
– Привет, – Артём улыбнулся ей, одновременно обрисовывая говорящим взглядом её длинную шею с бьющейся жилкой, плечи с выпирающими косточками ключиц, небольшую грудь, так и не показавшуюся в кружевной вставке, отчего Артём почувствовал разочарование.
Эта чертовка определённо знала, как произвести впечатление на мужчину.
Когда он снова поднял глаза, заметил во взгляде Флоранс удовлетворение. Она определённо заметила, что её старания не пропали даром.
Артём не стал её разочаровывать:
– Отлично выглядишь.
Он встал, отодвинул для неё стул и помог сесть. Девчонки любят все эти джентльменские штучки. И судя по взгляду, которым его наградили, Флоранс не была исключением.
К ним уже спешила улыбчивая официантка с меню.
– Что ты будешь? – Артём чувствовал, как голос становится ниже, в нём появляются чарующие мурлыкающие нотки, которые безотказно действуют на девчонок.
И услышав, как дыхание Флоранс участилось, Тёма поздравил себя с маленькой победой – сегодня ночью он точно не будет думать о той, о ком думать ни в коем случае нельзя.
Сегодня ночью он будет дегустировать французский пломбир.
Свидание и правда удалось.
Артём был в ударе. Он много шутил, а Флоранс смеялась, флиртовала и строила ему глазки. А когда они отправились гулять по набережной, взяла под руку. И это соприкосновение обнажённой кожи рук заставляло Артёма торопить время, желая, чтобы вечер скорее перешёл в ночь.
