– Доброе утро, – поздоровалась я. Пёс подбежал ко мне, ткнулся в ладонь и помчался обратно к ба, поддевая носом её локоть и подталкивая. Бабушка смеялась, а Джек гавкал, требуя ещё лакомства.
– Смотри, какой требовательный, – по её тёплому взгляду, я поняла, что они успели подружиться, – понравилась ему клубничка-то.
Вот и отлично, будет, с кем оставить собаку, пока я на работе. Сидеть в подсобке, пока я занимаюсь другими животными, Джеку было слишком тоскливо.
Два дня прошли спокойно, и я почти расслабилась.
Принимала таблетки от тошноты, которые купила в аптеке, но постоянно думала о других препаратах, выписанных врачом. А вдруг я врежу ребёнку, пропуская приём каких-нибудь нужных витаминов?
В конце концов, что сложного в том, чтобы сходить в пустую квартиру мужа, который и мужем-то мне так и не стал? Не брак, а недоразумение.
Там никого нет. Антон ещё четыре дня пробудет у своего дяди. Или куда он там уехал? Я просто приду, заберу свои вещи и уйду. Ничего сложного. Ничего страшного.
И я решилась.
Вечером после работы позвонила ба, что чуть задержусь, закрыла клинику и вызвала такси. Папа говорил, чтобы забрала Жука из гаража, и я обещала подумать. Конечно, он прав, но всё, связанное с Тёмой являлось болезненной темой. Мне нужно было немного времени, чтобы всё обдумать, принять и прийти в себя.
Хотя папа использовал тяжёлую артиллерию:
– Ты должна думать о ребёнке, – сказал он. И это был весомый аргумент.
Такси остановилось у высотного дома. Я вздохнула и полезла в сумочку. Искала кошелёк, перебирала купюры, в общем, тянула время, как могла. Но всё же вышла из машины и вошла в подъезд.
Глава 25
Внутри стояла гулкая тишина. Спускающийся лифт наполнил подъезд неожиданно громким грохотом, и я вздрогнула. Представила себя запертой в узкой содрогающейся кабине и решила подниматься по лестнице. Всего-то четвёртый этаж. Мне ещё можно совершать подобные марш-броски.
Думаю, ещё пару месяцев будет легко.
У двери я остановилась, достала из сумочки так и не прицепленный к общей связке ключ, глубоко вдохнула и открыла дверь.
Квартира встретила меня темнотой и тишиной. Всё хорошо. Здесь никого нет. Ещё раз глубоко вдохнула и вошла внутрь.
Громко щёлкнул выключатель, освещая маленькую прихожую светом. Я закрыла за собой дверь, но не успела сделать и шага, как споткнулась о… взгляд.
В проёме комнатной двери стоял Антон и смотрел на меня.
– Ты где шлялась?
Ни голос, ни выражение лица не предвещали радостной встречи. Радости и не было. Зато очень быстро пришёл страх.
– Антон? – каким-то задушенным голосом просипела я. – А почему ты здесь?
– А где мне ещё по-твоему находиться? – голубые глаза заволокло льдом. – Я как дурак спешил вернуться домой, где меня ждёт молодая жена… а она не ждёт!
Последние слова он проорал и двинулся ко мне. Я пискнула и рванула обратно к двери, так недальновидно закрытой.
Но не успела…
Антон ухватил меня за плечо и дёрнул к себе. Я не удержала равновесия. Меня крутануло и бросило на вешалку, на которой сейчас висел только длинный мужской халат. Рефлекторно я ухватилась за него руками, чтобы предупредить падение. Но вместо этого раздался громкий треск разрываемой ткани, и мы вместе с халатом полетели на пол.
А Антон грозной скалой возвышался сверху. И у него было такое выражение лица, как будто он сейчас раздавит меня. Как дождевого червя.
Я подобралась, автоматически защищая живот. От Антона не укрылся этот жест.
– Так и знал, что ты не послушаешься. Вот как чуял! – каждая его модуляция заставляла меня вздрагивать и ещё сильнее поджимать под себя ноги. – Тебе было велено сделать аборт? Сука… Всё вас надо воспитывать, тварей.
Он сделал шаг назад, и я уже набрала воздуха, чтобы сказать ему, что не будет никакого аборта, как не будет и нашего брака, потому что на этом всё. С меня хватит.
Но не успела.
– Собирайся, – велел он, – отвезу тебя в больницу.
Двинулся к комнате.
Я поняла, что это мой шанс. К чёрту разговоры и выяснения. Позвоню ему, напишу смс. А ещё лучше отправлю письмо по почте. Там и сообщу, что развожусь с ним.
Резко поднялась на ноги, сделала два коротких шага и рванула дверь на себя. Мне нужна лишь секунда, чтобы выскочить в подъезд, а там уж он меня не догонит…
* * *
Саша решилась утром. После очередной бессонной ночи, после долгих раздумий и бесед с собственной совестью набрала номер сына.
– Тём… – начала она, не зная, как сформулировать то, что обещала ему не говорить, и вот теперь собиралась нарушить собственное слово.
– Что с Алиной? – сын понял, догадался каким-то седьмым чувством, а может, прочёл её мысли. Хоть это и считалось невозможным в нашем мире. Засыпал вопросами: – Как она? Что случилось?
– Ничего не случилось… – Саша тут же пошла на попятный. Алина ведь просила не сообщать Тёме о беременности, и она обещала ничего не говорить. – Просто… она ушла от мужа… – ладно, это сказать ему можно.
– Он её обидел? – сын тут же напрягся.
– Не её… – начала было объяснения Саша, но Тёмка уже не слушал. Из трубки доносились короткие гудки.
Вот зачем позвонила? Мычала в трубку как корова. И не сказала ничего толком, и Тёмку наверняка заставила волноваться.
– С кем ты говорила? – подошедший Ярослав обнял сзади, поцеловал в шею, щекоча кожу губами и тёплым дыханием.
– С Тёмкой, – тревога, которая заставила её набрать номер сына, не отступала.
– Ты же не сказала ему? – Яр развернул жену к себе лицом и поднял пальцами подбородок, заставляя взглянуть в глаза.
– Нет, не успела… Он бросил трубку.
Саша вздохнула.
– Ты же понимаешь, что мы должны учитывать интересы наших детей? – мягко спросил Ярослав.
– В том и дело, что они оба – наши дети, и оба сейчас делают глупости, – Саша тяжело вздохнула. – Вот как вложить им в головы свои мозги? Чтобы они перестали вытворять ерунду. Девочка ждёт ребёнка. Яр! Я не хочу, чтобы наша история повторилась…
Она прижалась к мужу и положила голову ему на грудь. Ярослав обнял её, погладил по волосам. Она почувствовала, как мерно и сильно бьётся его сердце. Этот звук её всегда успокаивал, словно обещал, что всё будет хорошо.
– Всё будет хорошо, – повторил слова собственного сердца Ярослав, – они сами разберутся.
– Думаешь? – Саша подняла на него глаза, полные надежды.
– Уверен, – пообещал Яр, склоняясь к её губам.
