Мари бросила на слишком проницательного парня хмурый взгляд. Он был слишком внимательным такие обычно долго не живут — их убирают, как ненужных свидетелей.
— Кто-нибудь еще знает? — спросила девушка.
Мухин покачал головой:
— Не думаю. Я не делился с ними своими наблюдениями. Так я прав? Отец — Данчук?
Мари, видя, что деваться некуда, кивнула. Она понимала, что Дима, который не выдал её и пришел к ней сюда, чтобы уточнить всё наедине, а не сдавать при всех, заслуживает правды.
— А об этом ты как догадался? — задала еще один вопрос Маша.
— Видел ваши грязные танцы в Праге, — огорошил девушку Дима своей прямотой, — Вообще, мы все видели, — добавил он задумчиво, — Но решили не говорить вам. В конце концов, нас не касается, кто и с кем спит, если это не наши половины.
— И что, ты совсем не осуждаешь меня? За то, что я спала с парнем, у которого есть девушка.
Дима покачал головой, мягко улыбаясь:
— Я твой друг, Мари. А друзья не осуждают, они лишь пытаются понять, как так вышло, а заодно помогают найти выход из сложившейся ситуации. И раз уж у нас тут час откровений, скажи мне — почему ты решила оставить ребенка? Ты ведь понимаешь, как это непросто — быть матерью.
Мари кивнула. За последние два месяца — с того дня, как она узнала о беременности — ей этот вопрос задавали все, кому не лень. В конце концов, Данчук даже не был ее парнем, они просто один раз переспали в одном из старинных и романтичных городов Европы. Казалось бы — что мешает просто взять и устранить возникшую проблему? Любая благоразумная девушка так бы и поступила.
Но Маша, видимо, таковой не являлась. С первой минуты, как она поняла, что станет мамой, она полюбила крохотное существо, которое сейчас росло и крепло внутри нее. Для нее это было не проклятьем. Ребенок стал для нее подарком. Частичка Андрея, которую она украла. Да, он никогда не будет принадлежать ей, но этот малыш — его у нее никто не сможет отнять.
— Просто поняла, что не смогу, — медленно, почти по слогам, сказала Золотцева в итоге, глядя прямо перед собой, — Не прощу себе, если убью эту кроху. Ведь она — часть меня. И Андрея. И потом — если это случилось, значит, такова моя судьба. Ведь многие люди месяцами и годами пытаются получить то, что мне досталось с первой попытки. Что это, если не судьба?
— Ты любишь его? — прямо спросил Мухин.
В его голосе не было ревности — лишь искренне любопытство и желание помочь. Дима был предан своей жене и клятве, которую дал ей в ЗАГСе несколько лет назад. В его жизни могла быть только одна женщина, и это Катя. Поэтому он всегда видел в Мари лишь друга. Который явно сейчас запутался и нуждался в нем.
Девушка кивнула и мягко улыбнулась:
— Да, люблю. Он мерзкий, порой просто невыносимый, как большой ребенок, мечется, пытается найти свой путь в жизни, а в итоге делает окружающим очень больно. Он очень сильно обижал меня первое время, надеясь, что я дам слабину и уйду. А я не то что не ушла — я умудрилась полюбить его. Но любить и хотеть быть с человеком — это две большие разницы. Мне нужен мужчина, а не мальчик. Поэтому я и не собираюсь бороться за него. Хотя, согласись — у меня есть весьма весомый аргумент.
— Это уж точно, — хмыкнул Димка добродушно, — Но ты ведь понимаешь, что рано или поздно ему придется сказать? Всем придется сказать.
— Понимаю. Но я хочу максимально оттянуть этот момент. Я боюсь, — добавила девушка едва слышно.
— Чего? — тут же напрягся армян.
— Не чего, кого. Иру. Я боюсь, что если она поймет, кто отец — она попытается как-то навредить мне. Понимаю, что это всё — глупости, но иногда я ловлю на себе ее взгляд, и мне становится жутко. А в последние дни она и вовсе пытается подружиться со мной. Не хочу, чтобы с малышом что-то случилось по вине этой стервы.
Дима не считал, что слова Мари лишены основания. Ему Кузьмина, мягко говоря, тоже не нравилась. Она так активно пыталась стать частью команды, постоянно присутствуя на репетициях и ошиваясь где-то неподалеку, что вызывала у Мухина чуть ли не приступы тошноты. Хотя бы потому, что он видел, что на самом деле скрывается за маской доброжелательности, тонной косметики и белозубыми улыбками. Ира была вся насквозь фальшива, с гнилой душой и мерзким характером. И когда Мари говорила, что ей не по себе из-за девушки Андрея — Дима ей верил.
— Ну, — вздохнув, сказал парень с легкой улыбкой, — Теперь в твоей команде есть я. Так что можешь быть уверена — с тобой ничего не случится. Даю слово.
Мари едва сдержала слезы — эти гормоны и беременность делали ее слишком чувствительной. Но ее можно было понять, ведь всегда приятно осознавать, что теперь у нее есть еще одно, действительно крепкое, мужское плечо. И человек, который не даст в обиду. И перед которым можно спокойно жевать сырой картофель. Что девушка и сделала первым делом, под удивленный смешок друга.
Глава 21
— Да, Кать, я захвачу те самые пирожные, которые ты так любишь, — Мари улыбнулась в трубку, плечом придерживая аппарат у уха, а свободной рукой пытаясь закрыть кабинет, — Сейчас только съезжу на плановое УЗИ — и сразу к тебе. Нет, меня Настя отвезет. Твой муженек вообще-то занят — репетирует новый танец. Им же в эти выходные в клубе танцевать.
— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? — женский голос в трубке звучал обеспокоено.
Золотцева хмыкнула:
— Поверь — я за эти четыре месяца столько раз была в больнице, что мне уже море по колено. Серьезно — мне кажется, такую мнительную мамочку им еще видеть не приходилось.
Правда, к чести Мари стоит отметить, что на еженедельном посещении специалиста настаивала не сама девушка, а ее окружение. Которое росло с каждым днем. Вот уже четыре недели присматривать за ней взялась чета Мухиных — Дима не стал ничего скрывать от своей супруги, и выложил Кате всё, как есть. Та, в свою очередь, активно подключилась к помощи молодой маме. Они с Машей очень быстро нашли общий язык и подружились, и теперь Катя звонила практически ежечасно, проверяя самочувствие Мари. Она помнила свою беременность, которая протекала не очень гладко — токсикоз не отпускал до месяца шестого. И тот факт, что Машу не тошнило совершенно, ее радовал и удивлял одновременно. Не по заставлял ослабить бдительность.
Дима же вызвался по утрам и вечерам сменять Настю, чтобы девушка не делала круг по дороге на свою работу. Еще он взял за привычку баловать Золотцеву разными вкусностями, типа свежих соков и любимых куриных крылышек. Мари всерьез начала волноваться за уровень своего холестерина, но ее все успокаивали — то, чего так жаждет ее пузожитель, не может нанести вред его маме.
Но этот поход к врачу стал инициативой именно будущей матери. Ночью Мари проснулась от непонятного и странного ощущения где-то в глубине растущего животика. Положив на него ладонь, девушка прислушалась к себе. А потом замерла, ощутив легкое, даже какое-то осторожное движение. И почти сразу — толчок. Но не в ладонь, а куда-то в глубину, почти в позвоночник. На ее глаза против воли навернулись слезу — рыжая читала, что примерно на четвертом месяце ребенок начинает шевелиться, но это все равно стало для нее неожиданностью. Теперь она хотела, как можно скорее попасть к своему врачу, чтобы убедиться, всё ли в порядке с ее малышом.
