Назвал ведьмой, так пусть тоже помучается!
— Успокойся, это какая-то ошибка, — проговорила подруга.
— Написано по-русски «не зачтено», если бы по-английски, я бы еще сомневалась, — ответила ей.
— Вот у кого угодно из группы поверю. Но у тебя быть такого не может!
— А я о чем!
— Подойди к нему в конце занятий с работой и спроси.
— Так и сделаю. Я очень рассчитывала на эту работу, высший бал и автоматом зачет.
— Так держать, Эльза! — подбодрила меня Кира.
Мы пошли в аудиторию на другие пары, я твердо вознамерилась сегодня разобраться в этой ситуации.
В аудиторию зашел преподаватель, мужчина, который невзлюбил меня с первого дня. За что, я так и не могу понять! Не может забыть мой захват пальцами за лацканы его пальто в первый день? Это был вопрос сохранения работоспособности, мне грозила черепно-мозговая травма. Ну, приложила его немного каблуком в голень, дважды. Так я же не специально! Извинилась перед ним.
Он встал за преподавательский стол, посмотрел на чистую поверхность.
— Староста, почему нет журнала? — спросил Эдуард Альбертович Шмидт, а посмотрел на меня.
Зачем я принесла в прошлый раз журнал из деканата? Я не староста группы!
— Студентка Гельм, я вас спрашиваю.
За что?
— Я не староста группы, ищите её на галерке, — кивнула я головой в направлении задних рядов.
— Ясно, фролейн Гельм.
Не за что, гер Шмидт.
— Мой вопрос актуален. Если через пять минут не появится журнал группы, каждый получит дополнительное задание на зачете.
Шорох, и вот кто-то пулей выскочил из аудитории и побежал в деканат.
— Вы все уже получили на руки свои работы, с замечаниями и предварительными отметками. Исправляйте и готовьтесь к защите. Кто защитит на высший бал, получит автоматом зачет, — вещал Эдуард Альбертович.
— А удовлетворительно можно защитить на отлично? — спросил кто-то с задних парт.
— Возможно. Все будет зависеть от ваших ответов по работе. У кого стоит «хорошо», могут смело претендовать на высший бал. Ну и знание дополнительного материала приветствуется, — ответил преподаватель.
Шутник нашелся. Дело в том, что ни у кого не стоит высший бал, даже у моей подруги Киры «хорошо», а она такой же ботан, как и я.
Затем препод перешел к разбору наиболее сложных вопросов на зачете, приводя к каждому пример. В аудитории повисла тишина, слышался только скрип ручек по тетради и голос преподавателя.
После звонка, уведомляющего нас об окончании пары, все сорвались с места, я не спеша собирала сумку, пока все покидали аудиторию.
— Я тебя за дверью подожду, — сказала Кира.
Вдох, как перед погружением в пучину неприязни, сумку на плечо, работа в руках — я сделала шаг в направлении преподавательского стола.
На меня сверлящим взглядом посмотрел преподаватель, когда я приблизилась к нему.
— Реферат «Принципы уголовного судопроизводства», — положила яперед ним папку-скоросшиватель. — Эдуард Альбертович, у меня есть вопрос по моей работе.
— Какой, студентка Гельм?
— У меня она не зачтена, а исправлений по тексту нет, как и на сопроводительном листе.
Он посмотрел на курсовую, которую я положила на его стол.
— Ваша работа идентична работе с параллельного потока другого студента. Темы одинаковые, как и содержание работы. Писал один человек.
— Я писала её сама! Можете прямо сейчас спросить по теме, я вам отвечу.
Он посмотрел на свои дорогие часы, затем на меня. Сверху-вниз, и поджал губы.
— У вас будет специально отведенное время на защиту, можете подготовиться лучше. Рекомендую так и сделать.
— Вы мне не верите?
— Презумпция невиновности, студентка Гельм. Сейчас у меня на вас нет времени.
— Спасибо за внимание. До свидания, Эдуард Альбертович.
— До свидания, студентка Гельм.
Я подготовлюсь и к защите, и к зачету, и к пересдаче, если потребуется!
Вот правду говорят, что внешность обманчива, как и голос. А человек оказался с гнильцой, он всех оценивает по внешнему виду. Я живу исключительно по своим финансовым возможностям, одеваюсь скромно, но учусь по своему желанию. И прихожу учиться, а не демонстрировать наряды и десять пар зимней обуви, как большая часть потока, которая лишь создает видимость учебы для родителей. Ребята скидываются на зачеты и экзамены в общий котел, покупая с первого курса все курсовые и контрольные работы, а потом блеют, защищая их. В итоге их ждут теплые места по знакомству, а мне придется самой пробивать себе дорогу.
Я вышла из аудитории, как оплеванная, механически переставляя ноги. У двери меня встретила Кира, но ничего не спросила. Взяла на буксир и потащила в другую аудиторию на следующие пары.
Глава 3
Эльза
Моя жизнь — это как борьба за выживание или плавание против течения… никогда не бывает легко и просто. Трудясь на двух работах, я едва сводила концы с концами и спустя три года решила получить высшее образование. О медицинском можно было даже не мечтать, это как полет на Марс. Для меня нереально. А так хотелось!
Между «хочу» и «могу» выбрала юриспруденцию, гуманитарный профиль я потянула. Школу окончила с тремя четверками, медицинский колледж с отличием.
Вступительные экзамены на заочную форму обучения сдала без проблем, оплата за семестр была вполне приемлемой. Арендная плата за комнату в квартире с хозяйкой меньше, чем проживание на съемной квартире с одногрупницами.
Как ушла из дома учиться, так и не вернулась.
Как же я скучала по бабушке. А еще больше по папе, которого никогда не увижу, и он не скажет мне «mein löwenzahn»[1].Я очень похожа на папу, может быть поэтому после его смерти мама, когда смотрела на меня, всегда плакала, пока бабушка не забрала меня к себе. Я училась в первом классе, стала пропускать, потому что мама просыпалась поздно и перестала ходить на работу, только плакала и спала.
С бабушкой всегда было весело, она читала мне сказки на ночь, пела песни, мы с ней готовили вместе: соленые, хрустящие крендельки брецель, гигантские пельмени маульташен, сладкий штолен с изюмом, рубленую домашнюю колбасу и зауэркраут. Вкусняшки из моего детства!
Бабуля называла меня ласково, как папа, «мой одуванчик» по-немецки, редко по имени, Эльза. К маме я бегала почти каждый день, приносила вкусняшки от бабушки и ждала, что та меня заберет. А она снова плакала.
Спустя год мама стала жить с мужчиной, а я — реже появляться дома. Бабушка, чтобы отвлечь, занялась со мной глубоким изучением языка. С детства папа и бабушка учили говорить на немецком: песни и стихи, алфавит, грамматика, письмо. Мне понравилось, я быстро все схватывала и вскоре тоже стала участвовать в разговорах бабушки и её подруги-соседки Евы Альбертовны Штерн.
