Клара Эдуардовна позвала всех к столу в просторную кухню-столовую, где преобладали два цвета: молочный и сиреневый, — а вот там и началось самое вкусное. Нет, не горячее из традиционной немецкой кухни, а подробное анкетирование. Не удивлюсь, если все разговоры были записаны на какие-либо носители. Вопросы сыпались, как из рога изобилия.
Маульташен вставал комом в горле, но я упорно жевала по маленькому кусочку и запивала водой. «Осталось немного — и домой!» — повторяла я про себя.
Когда Эдуард выпросил для меня перерыв, мне было очень интересно послушать об их семейных поездках в Германию, я даже немного расслабилась и поела с удовольствием маульташен и салат. Пока вдруг разговор не свернул на неожиданную тему.
Да, я та самая студентка, которая отказалась от поездки за рубеж в центре дополнительного образования «Феникс» по финансовым причинам и из-за банального отсутствия времени. Клара Эдуардовна, лично со мной общалась год назад и не раз, расписывая выгодность поездки. На меня еще несколько месяцев косо смотрели преподаватели после трех отказов, больше не предлагали.
Она меня не помнит! Вообще не помнит! Вот такая я девочка-невидимка!
Вопросы о родных не самая приятная для меня тема, поэтому ответила максимально кратко.
А на десерт, под чай с воздушными пирожными, была нейтральная тема о вязании, которая пришлась мне по душе.
Поели, попили, пора и домой собираться! Только меня за ручку взяли и повели в зал, досматривать альбомы. Я домой хочу!
Такого я не ожидала! Я была просто не готова! Фотографии родителей, мама, папа, такие красивые и счастливые. У меня стало просто прорывать плотину от этих снимков, еле удержала слезы и вышла в ванную, отдышаться и привести себя в порядок.
«Это просто снимки! Моего счастливого детства! У меня даже в памяти не сохранились эти моменты! Как же это было давно?! Только три фотографии из прошлого уцелели».
Только громко выдохнула, как появился Эдуард, извиняясь за своих родителей. А потом просто сгреб в объятия, блокируя мои руки. Отражение нас в зеркале в таком положении заставило кровь прилить к лицу.
Меня облапал друг детства!
Или он даже не заметил, как обнял девушку?!
***
А дальше шли наши детские фотографии после очередной проделки, где я была организатором безобразия. Да, да это была я!
Снимки с моими шикарными длинными волосами во времена, когда я себя чувствовала принцессой рядом с Эдуардом и в обнимку с медвежонком Эди.
А вот слова Клары Эдуардовны про детскую помолвку вкупе с упоминанием моего отца и кольца пустили холодок по коже, а уши вспыхнули. И только фотографии как немые свидетели подтверждали их слова. Особенно бросилось в глаза огромное кольцо из проволоки на одном из снимков. Где-то я такое ювелирное украшение уже видела! А кто в детстве с таким не ходил?! Мы были детьми! У нас была настоящая дружба между девочкой и мальчиком!
Вот последняя совместная фотография с Эдуардом, просто нет слов. Такая милая картинка: дети держатся за руки, прижавшись лбами, и разговаривают глазами. Какая я была хорошенькая, а он красивый мальчик! Такая прелесть! И все, больше меня нет. Остался только Эдуард и его достижения. Наши пути разошлись, как бывает по жизни…
Глава 16
Эльза
Неделя пролетела незаметно в работе и подготовке контрольных на следующий семестр. Друг детства больше не объявлялся и не звонил. И вот сегодня наступил праздник у девчат, а у меня одно желание — выспаться, ночная смена прошла сносно, но ноги еще держат. На улице встречала мужчин с букетами, спешащих поздравить своих женщин. Я тоже поздравила Анну Львовну, как только оказалась дома, вручила ей подарок.
— Буду у соседки, — услышала от нее, как только вышла из душа.
Обняла подушку и провалилась в сон. Такое чувство, что проспала всего полчаса, когда в дверь настойчиво позвонили. Анна Львовна забыла ключ и вернулась?
— Иду! — встала и поплелась с полузакрытыми глазами в коридор.
Как открыла дверь, так и поняла, что это не она. Со мной заговорил букет роз голосом Эдуарда:
— С праздником, милый цветочек! Это тебе. — Букет двинулся ко мне.
— А-а-а! — я окончательно проснулась, оттолкнула дверь и побежала в комнату.
— Симпатичная пижамка, — услышала я вслед вместе со смешком.
Быстро скрылась в комнате, а затем закрылась в ванной с домашними вещами. Переоделась в спортивные штаны, футболку, расчесала волосы, сбившиеся после сна в стог соломы, умылась и вышла.
— Ты как солдат, быстро оделась, — сказал он и прошелся по мне оценивающим взглядом.
Я тоже посмотрела на него: идеальная укладка немного растрепана, темно-синяя рубашка с расстегнутой пуговицей, черные джинсы и носки, в руках букет розовых роз и большой подарочный пакет
— Чай? Кофе? — предложила я.
— Потанцуем?
— Что?
— Не откажусь. Может, услышу от тебя благодарности, — улыбался он и протягивал букет.
— Спасибо.
— А поцелуй? — послышалось мне.
— Что?
— Просыпайся, Одуванчик!
После этих слов он отдал мне букет и пакет, а я улыбнулась.
Желудок после сна требовал еды, а часы показывали третий час дня. Хорошо поспала!
Прошла на кухню, Эдуард последовал за мной, я включила чайник, цветы поставила в воду, заглянула в пакет и увидела красивый тортик, украшенный сверху фруктами. Перспектива позднего обеда выглядела очень заманчиво.
Достала презент из пакета и чуть не выронила от увиденного, на дне в прозрачной коробке лежал медвежонок. Тот самый, который был почти на всех детских фотографиях Эдуарда рядом со мной.
— Мой Эди!!! — сказала я, положила торт на столешницу, быстро расправилась с упаковкой и повернулась к Эдуарду.
А потом поняла, как это двусмысленно прозвучало. Кажется, я одновременно покраснела и улыбнулась, хотелось заплакать и задушить в дружеских объятиях Эдуарда.
— Твой, мой Одуванчик. И готов принимать благодарности.
Я посмотрела на мужчину, который устроился в нашей кухне, потом повернулась к торту, примеряясь, как его отрезать.
— Тебе кусочек с чем положить?
— С поцелуем Одуванчика!
Ну, вот теперь к красному лицу присоединились горящие уши.
Отрезала ему четвертину торта и подала на тарелке, решила поднять глаза, а он пальцем указал на щеку.
— Хорошо.
Наклоняться не пришлось, просто сделала шаг и приложилась — «чмок». Отстранилась и сказала:
— Спасибо за Эди, Эдуард.
Он опять улыбнулся, и, может, мне показалось, что совсем не как другу.
