Приспустив очки, преподаватель бегло оценил записи и поджал губу:
– Не плохо.
Я тут же улыбнулась:
– Спасибо… Можно рассказывать?
Так как прикладная физика, слава всевышнему, профильным предметом не была, у нас на экзамене присутствовал лишь один письменный вопрос и три устных. А языком ворочать – это не мешки таскать. Так что следующие тридцать минут экзекуций Тихон Денисович высосал мою душу наизнанку не хуже дементоров. И ему, к слову, даже магия для это не понадобилась.
– Что же, – пожал плечами тот, зевая и протягивая руку, – зачетку.
Довольная до полуобморочного состояния, я уже представляла, как выйду к Олегу и между делом сообщу, что сдала среди первых и умыла самого неприятного по моему скоромному мнению старика в вузе.
Открыв первую страницу, мужчина вдруг замер. Взгляд его упал на имя, очки оказались приспущены.
– Елене Смирнова? – уточнил он, оглядывая меня совсем иначе. Будто искал что-то, но не находил. – Та самая?
– Не понимаю, о чем вы, – пожала плечами, начиная ощущать себя неуютно.
– Дочь депутата Виктора Семеновича Смирнова, – во всеуслышание заявил преподаватель. И словно этого было мало, добил окончательно: – Ну, того, что поправку в последнем слушанье о пенсионной реформе поддержал.
Честно? В дела отца я не лезла никогда и знать не знала, что и когда он поддержал от слова совсем. Но даже если бы знала, шушуканье за спиной стало такое громкое, что я даже не представляла, как теперь поворачиваться лицом к аудитории.
– Я о вас наслышан, – совсем иным, не довольным тоном отрезал он и, не ожидая моего ответа, начал активно заполнять поле в зачетке. – Двойку сразу ставим или вы нормально подготовитесь?
– Но… – «Я рассказала гораздо больше, чем требовалось!» – хотела завершить я, но не стала. Пришлось бы дополнить, мол, еще на десять не относящихся к теме вопросов ответила. А спорить с принимающим экзамен преподавателем себе дороже. С комом в горле достала новый билет не глядя и со слезами на глазах пошла обратно за свой стол. – Конечно.
Я готовилась час. Да так, что от зубов отскакивало! За это время Прохор Германович принял пять человек и все они особо не напрягались ради четверки. Дважды заходили те самые преподаватели, что обязаны были присутствовать на экзамене. Перекинулись парочкой слов со стариком, покосились на меня и смылись из поля зрения.
– Еще хуже, чем прошлый раз! – застонал тот на всю аудиторию, зарываясь лицом в ладони. – Елена, что с вами не так? Вы совсем не учили предмет? Может, учиться здесь не ваш уровень? Отец знает о ваших «успехах»?
Каким-то неведомым мне чудом удалось не разрыдаться. Сжав челюсти и кулаки, я на удивление твердо отрезала:
– Я же вам все ответила. Скажите, что именно не так? Обсудим каждый момент.
Тихон Денисович посмотрел на меня, как на взбалмошную идиотку:
– Может, мы еще всех выгоним и будем только с вами работать? Что за воспитание! – отдышавшись, он великодушно вытянул один из билетов и буквально кинул им мне в лицо. – Значит так, у вас последний шанс. Готовьтесь, Смирнова! Спрошу вас последней. Не расскажете – сразу обеспечу вам комиссию.
Так и хотелось плюнуть, уйти и пусть собирает комиссию. Но с другой стороны, билеты из Нижнего Новгорода туда-обратно, мягко говоря, не дешевые. Это еще ладно, затянула бы пояс потуже и на гречневую диету, только моя начальница строго приказала быть на работе завтра. Либо увольнение. Так что, снова взяв билет, отправилась учить.
Зал опустел к одиннадцати вечера. На улице стояла ночь. Олег все еще сидел в авто, будучи полностью уверенным: я внутри.
– Что же, Леночка, – обратился ко мне старик, когда дверь за последним двоечником закрылась. К слову, я впервые видела, как лишь за знание формулы воды ставят тройку. – Берите стул, садитесь рядом. Будем с вами работать и по домам.
Когда я умостилась рядом, старик вдруг оборвал меня на первом вопросе, аккуратно положив пальцы на мое предплечье:
– Я устал, Леночка. А вы?
– Я тоже, – кратко кивнула головой совершенно не представляя, что последует дальше.
– И ваш многоуважаемый отец потерял дочь, я уверен, – невзначай продолжил он, кивая на мой мою сумочку. – Позвоните ему. Скажите, где находитесь. Я разрешаю.
«Что за игру он ведет?» – недоумевала я, настороженно протянув:
– Не переживайте на этот счет.
Я только воздуха набрала, чтобы отвечать, как тот более настойчиво сжал руку:
– Вы уверены, что хотите тратить еще тридцать минут жизнь на экзамен? – я застопорилась, недоуменно моргая. Словно ожидая правильного вопроса, старик жадно облизал губы. – Вот ваш известный отец, я уверен, так время не разбрасывает. У него другие методы решения проблем, как и у всех депутатов.
И тут меня словно молнией осенило! Тихон Денисович не поставил мне зачет не потому, что ненавидел отца-депутата! А лишь потому, что знал: «Тут приплыла выгодная рыбка!»
– А можно не тратить время на экзамен? – на прямую спросила я, внутри разрываясь от ярости.
– Например, – неопределённо махнул рукой тот, – некоторые студенты заранее побеспокоили о гарантиях зачета. Но я понимаю, почему вы с ними не общаетесь. Не вашего с отцом поля ягоды.
– Я с ними не общаюсь, потому что мы все заочники из разных городов. – сквозь зубы отрапортовала.
– Это не важно, – махнул рукой старик, елейно смеясь. – Думаю, для решения нашего с вами небольшого недоразумения даже не потребуется отвлекать папу от государственных дел. Я уверен, что он достаточно хорошо заботится о дочке и нужные… Так скажем, утешения за испорченные нервные клетки! И так есть у вас с собой.
В наглую взяв мой листик, тот просто написал пример, ответом на который было восемьсот. Именно столько тысяч хотел чертов препод за свой предмет. К слову, даже не профильный! Моя челюсть чуть об пол не ударилась.
– Вау, – с улыбкой протянула я, вскакивая на ноги, подхватывая сумочку и выуживая телефон. Зайдя в банк онлайн, увидела, как Тихон Денисович оскалился лишь от иконки «ВИП-сервис для премиум клиентов». Только он не знал – это остатки былой роскоши. И какого же было его удивление, когда на карте он увидел на миллионы, а двадцать тысяч рублей. С побелевшего лица можно было картины писать! Но я не растерялась и невинно уточнила: – Столько хватит? Только можно я себе на проезд оставлю.
Тихон Денисович воспринял счет мой как личную издевку и оскорбление. Крича что-то о том, что он не только для себя просит, но и для других членов комиссии, поставил мне в зачетке размашистую двойку и выгнал вон. Столько оскорблений в свой адрес я давно и не слышала. И от ужаса бежала по лестнице в слезах лишь с сумочкой и пресловутым листиком с примером.
Без цели и на чистом адреналине я поминала себя заживо, когда возникший на пути намеренно мужчина поймал и прижал к себе, удерживая на месте.
