— Не надо света!
Восклицание сорвалось с губ Сузи помимо ее воли. Нет, она ничего не смогла забыть, и ей было просто необходимо укрыться в темноте от жгучего стыда, начинавшего терзать ее душу. Он остановился. Она вскинула голову и увидела его непроницаемое лицо.
Она думала, что он уложит ее на кровать, но Уэй, после секундного колебания, двинулся к небольшой двери, которой она прежде не заметила. Петли чуть слышно скрипнули, и они погрузились во мрак, где веяло ароматами стирального порошка и дорогого одеколона. Какие-то тряпки задевали ее лицо, когда он опускал ее на пол. Лучи рассеянного света, пробивавшиеся из спальни, позволили Сузи разглядеть уходящий во мглу стеллаж со стопками белья и длинную плотную череду мужских костюмов, курток, пальто и плащей, покачивающихся на распялках. Похоже, это была его гардеробная, и он имел наглость затащить ее сюда, как свою очередную пассию, с которой не стоит особенно церемониться. Ей стало ясно, что вся его галантность была напускной. Кот просто поиграл с мышкой и теперь готовился вонзить в нее когти.
В полумраке мелькнул его силуэт — он закрывал дверь. Потом со всех сторон на нее навалилась тьма, и не стало ничего слышно, кроме ее собственного дыхания. До нее донесся его голос — хриплый и раздраженный:
— Надеюсь, здесь тебе будет хорошо?
Полотенце слетело с ее плеч, но он ничем больше не выдал своего присутствия.
Шли секунды. Ее сердце бешено колотилось. Совершенно голая, она сидела в кромешной тьме, медленно осознавая, в какое дурацкое положение попала. Оно не имело ничего общего с жуткими картинками, вспыхивавшими в ее мозгу по дороге в Сан-Антонио. Такого она просто не могла вообразить.
Где же он, черт побери, этот злодей, развратник, мучитель?
Ей показалось, что рядом послышался странный щелкающий звук, но он тут же был заглушен шумом включающегося кондиционера. Темнота лишала ее воли. Она была слишком плотной, слишком абсолютной. От нее веяло смертью, могилой. Сузи развернулась в одну сторону, потом в другую, но добилась только того, что совершенно потеряла ориентировку и уже не могла бы сказать, где находится дверь.
Она зажала рукой рот, чтобы подавить истерическое рыдание.
— Уэй?
Он не отзывался.
Может быть, она не заметила, как он вышел?
Она невольно отпрянула в сторону. Что-то жесткое коснулось ее плеча. Переведя дух, она поняла, что это рукав костюма.
Обессиленная, она сжалась в комок, не зная, чего ей сейчас ожидать — взрыва хохота, грубого щипка, удара?
Тьма сгустилась и влажным горячим сгустком легла ей на бедро. Незримые твердые пальцы пробежали по ее талии, помяли живот, больно стиснули грудь. Кто это? Злой гений Теларозы — Уэй? Или враг всего сущего, исчадие вселенского мрака, демон?
Она не могла больше вот так покорно сидеть перед ним и ждать своей участи. Отчаяние придало ей храбрости. Словно подброшенная пружиной, она вскочила с колен и сделала шаг вперед.
Тьма приняла формы выпуклой, мускулистой груди, покрытой жесткими, курчавыми волосами. У Хойта был совсем не такой торс. Эти жесткие завитки только усилили пугающее сходство Уэя с властителем ночи. Она затрепетала, жадно ощупывая руками незримое, покрытое густой растительностью тело, и змий вожделения вновь шевельнулся в ней. Уэй успел высохнуть после купания, но кожа его, казалось, была покрыта испариной. Или это ладони ее сами покрылись липкой росой волнения? Она не знала. Ее слуха коснулись тяжелые, учащенные звуки. Оказывается, он умеет дышать. Вот почему так дрожит и вздымается его грудная клетка. Она разрешила своим рукам скользнуть ниже и ощутила вес и размеры его возбужденной плоти.
Проклятие! Он вновь оттолкнул ее. Она зашипела от ярости.
Твердые быстрые пальцы выскочили из ничего, пробежались по ее бедрам, тронули ягодицы, исследовали рассекающую их ложбинку. Они терзали и мяли ее, пока она не начала дрожать крупной неудержимой дрожью. Мягкий толчок повалил ее на пол, и она погрузилась спиной в густой ворс ковра.
Она замерла в ожидании.
Ничего.
Только могильная тишина. Она лежала, стараясь ни о чем не думать.
Неведомая сила развела ей колени. Она покорно подчинилась, сознавая, что должна принести эту жертву. Неведомо чему. Неведомо, во имя чего. Но — сейчас она поняла это! — отнюдь не ради будущего детей Теларозы.
Что-то влажное и горячее коснулось ее лобка, жаркое дыхание опалило промежность. Влажная тугая мышца проникла в нее, устремилась к недрам и опала в бессилии. Он застонал и возобновил попытку. Еще и еще раз он бередил трепещущим языком ее нежную плоть, то втягивая в себя обнесенную шелковистой порослью мякоть, то тяжело отдуваясь и фыркая шумно, как морж. Беспросветная тьма, царящая вокруг, делала происходящее почти нереальным. Ей казалось, что там, внизу, работает какая-то паровая машина, время от времени прерываясь и выпуская пары. Но эта работа была совсем не бесплодной. В глубине ее существа все сильнее и сильнее разгоралось пламя, которому она не знала названия. Он вскинулся вдруг и в резком прыжке вошел в нее целиком. Она оплела ногами могучие бедра и обвила руками незримую шею. Она не знала, кто с ней сейчас — демон, животное или простой смертный? Груди ее горели, натертые жесткой шерстью этого существа. Оно погружалось в нее, потом отступало и погружалось снова и снова.
Потом что-то разорвалось в глубине ее, страшно и неотвратимо, как бомба. Такого с ней не было никогда, и она пронзительно закричала. Она кричала, а страшные взрывы преследовали ее, и каждый из них был ужаснее предыдущего. Она кричала, и этот крик мешал ей понять, что с ней происходит. Но существо, терзавшее ее, по-видимому, напугалось. Оно, глухо рыча, выбралось из нее и отползло в сторону.
Через некоторое время она начала плаката. Луч света, когда приоткрылась дверь, хлестнул по глазам, как плеть. Она сжалась в комок и закрыла лицо руками. Душа ее корчилась от стыда и невыносимой муки. Она растоптала свою любовь, она предала своего мужа и оскорбила его память. Она поклялась любить его вечно, до последнего часа. И вот предательство совершено, а она все еще жива.
Видит Небо, она совсем не хотела этого. Она шла к Уэю, чтобы принести себя в жертву ради будущего родного городка, но все кончилось тем, что она, как последняя проститутка, умоляла его насытить ее животную страсть, а потом отдавалась ему, содрогаясь от наслаждения.
— Успокойся, Сузи. Я прошу тебя, пожалуйста, успокойся! — В голосе его звучала боль, как будто он и вправду сочувствовал ей.
Она схватила полотенце, валявшееся рядом, села, прижимая его к груди. Уэй сидел рядом, капельки пота переливались на его плечах, как гирлянды маленьких огоньков.
Она судорожно вздохнула, и слезы раскаяния поползли по ее щекам.
— Я хочу домой.
— Ты слишком расстроена, — возразил он тихо. — Тебе надо отдохнуть.
Она отвела взгляд:
