Я не переставая думала о том, что же меня ждёт дальше? Выкинет ли Демиан очередной номер или начнет общаться по-человечески?
Неуверенность, дальнейшего развития отношений с ним, съедала изнутри, медленно отрывая кусочки от сердца и мозга, смакуя, наслаждаясь, и лёгкая нервозность постепенно перерастала в настоящую панику.
"Нужно взять себя в руки".
Но, эти самые руки меня совершенно не слушались: тряслись, складывая тетради в сумочку, чёрт, ещё и карандаши обронила, которые закатилась за соседние столы.
"Да что ж это со мной такое?"
С недовольным вздохом я опустилась на колени в поиске этих самых злополучных деревяшек, выругавшись себе под нос, а потом так и застыла, заметив донельзя знакомый чёрный атрибут.
Рука, обтянутая кожаной тканью, протягивала, вызвавшие лёгкое раздражение предметы.
— Ты всегда такая рассеянная или только сегодня? — до боли знакомый голос стрекотал напротив.
Я резко подняла глаза, удивленно уставившись на его обладателя.
В душе как-будто что-то надорвалось, и больно кольнуло.
— Д-демиан…? — собственный голос выдал волнение и растерянность.
— Привет. Напугал тебя?
— Н-нет, просто не ожидала тебя увидеть, — всё ещё заикающимся голосом ответила я, ошарашенно рассматривая его лицо.
— Выписался вчера. Прости, но не мог не воспользоваться возможностью сбежать пораньше.
Он слегка склонил голову набок и губ коснулась лёгкая улыбка, а глаза засияли озорным огоньком.
Демиан сидел на корточках, поэтому наши лица находились напротив друг друга.
Я блуждала взглядом по его волосам, глазам и скулам, ставшими для меня такими родными, и снова возникло странное желание прикоснуться к нему. Оно возникало и раньше, но именно сейчас ощущалось в разы сильнее, когда он в каких-то двадцати сантиметрах от меня, когда нет рядом его друзей, или снующих туда-сюда медсестер, и напрягающих больничных стен.
Я невольно опустила взгляд ниже, к футболке, туда, где была рана.
"Наверняка остался огромный шрам", с грустью подумалось мне.
Шрам, который хотелось обвести пальцами, сделать менее заметным или удалить насовсем, чтобы не напоминал об ужасах прошлого.
Я прикусила нижнюю губу от собственных мыслей, которые бесстыдно врывались в мою голову, побуждая на слишком смелые поступки.
— Не это ищешь?
Демиан размахивал перед глазами карандашами, улыбаясь шире, наверняка проследив за моим взглядом.
Хорошо что он не умеет читать чужие мысли.
Мои щеки моментально вспыхнули от осознания того, о чем я только что думала, но разгоряченную кровь быстро охладило, как только всё внимание приковали к себе перчатки, о которых я на некоторое время забыла, зачарованно любуясь парнем напротив.
"Он снова их надел. Ничего не изменилось".
Разочарование и досада, мгновенно заявившие свои права в моем сознании, стёрли иллюзию прекрасного.
Я аккуратно взяла протянутые мне предметы, смущённо улыбнулась, пытаясь скрыть истинность своих чувств. Демиан резко поднялся и любезно протянул руку для помощи.
— Спасибо, — ответила робко, стараясь не встречаться с ним глазами, по которым Демиан наверняка бы все прочитал, а лишние вопросы и подозрения мне совсем ни к чему.
Я почувствовала холод от ткани на ладони и грустно вздохнула. Ни единого намека на тепло, в котором я так нуждалась.
— Пойду отдам справку, думал застану профессора здесь, а его как будто ветром сдуло. Хватит уже прохлаждаться, с завтрашнего дня берусь за учебу.
С весёлыми нотками в голосе проговорил Демиан и пошёл к выходу, но у самых дверей обернулся, задумчиво посмотрел на меня и тихо добавил: "До встречи, Адель".
Глава 40. Откровения с самим собой
Демиан
Я вышел из кабинета и быстрым шагом направился в сторону деканата, сбегал оттуда, в прямом смысле этого слова, потому что невозможно находиться с Адель рядом.
Тонуть в её глазах — пытка.
Вдыхать, исходящий от неё сладкий манящий аромат — пытка.
Смотреть на прикусанные губы, и останавливать себя, чтобы не провести пальцем по контуру, не приоткрыть их и попробовать на вкус, особенно зная какие они — ещё большая пытка.
Ускорив шаги, стремительно выскакиваю на улицу, рвано глотаю спасительный свежий воздух, запрокинув голову и нервно-взбудораженно проводя по лицу ладонями, устремил взгляд к небу. Даже перчатки надел, чтобы не поддаться соблазну почувствовать тепло её кожи, которое горячило мою кровь.
Меня накрывало каждый раз, как только она заполняла своим присутствием пространство, опустошая лёгкие, вторгаясь под кожу, пробираясь до внутренностей, которые нехило так потряхивало, а главное, до мозга, приводя его в опьянённо-затуманенное состояние.
Это пугало.
Вызывало чувство злости и раздражения на свою слабость, невозможность сопротивляться её чарам.
Хотя, я шёл к этому осознанно, предполагая подобное, не мог иначе, не мог нарушить обещания, данного матери перед смертью.
Отыскал её. Спустя долгих два года томления и одиночества.
Узнал что Адель поступила в университет, причём на тот же факультет, на котором я учился всего пол года. Решил восстановиться. Спасибо декану, старому другу моего отца, подсуетился. Убеждал себя, что это моя мечта, от которой мне вынужденно пришлось отказаться когда-то, и вот он подходящий момент, а девушка здесь совершенно не причем.
Скрипя зубами, сжимая кулаки, борясь с собою, я шёл каждый день как на казнь, встречаясь со своим персональным палачем, имя которому — Адель.
Любовь к ней убивала меня, медленно и мучительно, а потом воскрешала, чтобы убить снова.
Со временем, я стал относиться ко всему этому спокойнее, более смиренно, и мне это начинало нравиться, настолько, что я искал способы и поводы, чтобы быть к ней ближе.
Чёртов мазохист.
Я ведь и вел себя как полный придурок именно по этой причине.
Поначалу, бесило излишнее внимание, которое Адель проявляла по отношению ко мне: взгляды и слежка.
Хорошим девочкам не нравятся плохие мальчики — это и был мой план, стать в её глазах намного хуже, чем я есть на самом деле.
Я не идеален, не отношусь к категории так называемых "невинных овечек", нет, но ничтожеством или полным мудаком тоже не являюсь.
Возможно, я был бы лучше, но прошлое сделало меня таким, пришлось сломать в себе хорошего парня, чтобы стать сильным, чёрствым и дерзким, потому что таким легче жить, таких не задевают лишний раз, таких боятся. Я не виню родителей в том, кем я стал, но именно они — причина, по которой я стал отрешённым.
