А вот мне завуалированный намёк совсем не нравится.
– Если так, то, вероятно, после того, как лорд уедет обратно в столицу, он будет присылать тексты на перевод. Всего доброго!
Я торопливо выхожу на улицу и окунаюсь в осенние сумерки.
По-хорошему, давно пора возвращаться домой. Не говорю про работу, приличные девушки вечером даже святилища не посещают, тем более «дикие» эльвийские.
Но я решаю зайти в храм.
Глава 11
У главного входа меня встречает девочка в ритуальной одежде ученицы жреца, и это… Вроде бы ничего особенного – ученица помогает своему учителю. Но меня царапает. Ученик – это тот, кто учится ментальным практикам, а заниматься святилищем обязанность жреца. Меня, например, учитель никогда не отправлял караулить у входа, хотя я частенько рвалась помочь. Он в ответ всегда вручал мне швабру и отправлял очищать пространство святилища и пространство разума… И метла до сих пор мне помогает навести порядок в мыслях.
– Госпоже нужна помощь?
Девочка счастливой не выглядит, и это неправильно. Жречество должно приносить радость. Но мало ли… Может быть, девочка из бедной семьи, и родители пристроили её сюда, чтобы всегда была одета, накормлена, в тепле?
– Нет, не нужно.
Я разуваюсь, снимаю верхнюю одежду и оставляю в закутке у входа.
Девочка чуть оживляется:
– Проследить, госпожа?
Что за намёк?! То есть я вполне понимаю, что от меня ждут денег. Но такое неприкрытое вымогательство в эльвийском храме…
– Проследи, – монетку я всё-таки дала. Ребёнок же. Да и не хотелось бы лишиться вещей. Неужели в храме может быть воровство? Учитывая, что вход открыт всем без исключения…
Я прохожу вперёд.
На полу густеют тени. Чадят свечки, и пахнет благовониями. Безлюдно…
Непривычно… Алтарный зал «Обители Семи дубов» небольшой, но в то же время просторный, а здесь храм огромный, однако меня не покидает ощущение тесноты: колонны, ажурные декоративные перекрытия, ниши, альковы… Главный алтарь тоже есть, установлен у выхода во внутренний дворик. Я останавливаюсь и кланяюсь трём священным елям. Подходить к алтарю не тянет, и я снова ныряю в переплетение арок.
Не знаю, сколько я петляю между колонн, пока не прихожу к ответу. В буквальном смысле. Очередной поворот, и я упираюсь в тупик.
В стенной нише стоит трёхметровая статуя легендарного оркского генерала. Воинственный оскал, клыки выпирают. Генерал изображён четырёхруким, и в каждой руке зажата самая настоящая обнажённая сабля. Отсветы свечей играют на остро заточенном металле. Кажется, генерал прямо сейчас сойдёт с постамента и бросится на врагов, закружится в боевом танце и беспощадно сокрушит всех, кто неосмотрительно посмел ему угрожать.
По легенде генерал силами личной армии защитил Священный лес от нашествия орды морских чудовищ. Конечно, даже после смерти генерала не отпустили… До сих пор воины клянутся служить ему в посмертии и вешают на шею амулет-компас, который однажды укажет их отлетающим душам путь в Великую армию. Да, теперь генерал ведёт в бой не живых воинов, а бесчисленное воинство душ и духов.
Я объявила лорду Верандо войну за эльвийское святилище, так что встреча с генералом не совпадение.
Огонёк свечи подрагивает, и создаётся иллюзия, что генерал подмигивает мне. Надо же, сейчас он совсем не грозный. Я невольно улыбаюсь, подхожу ближе и опускаюсь на колени перед нелепо-крошечным алтарём. Впрочем, тот кто поставил этот алтарь, уверена, прав. Контраст лишь подчёркивает мощь легендарного генерала.
На самом деле преклонять колени не обязательно. В эльвийскийх святилищах алтарь – это трапезный стол. Знак уважения – сесть за стол. А уж как именно – как пришедшему удобно, хоть на свои пятки сядь, как я, хоть ноги кренделем сверни.
– С добрыми намерениями приветствую тебя, генерал Вэшт, – склоняю я голову.
У меня с собой нет ритуального напитка, нет свечей и ароматных палочек, но генералу подойдёт иное подношение.
Я вытаскиваю из причёски шпильку, острым концом чиркаю по запястью. Неглубокая царапина начинает кровить. Я выставляю руку над алтарём, опираюсь о край. Алые капли срываются и падают на пыльную поверхность.
Упс. А куда старшие жрецы смотрят? Пусть к генералу приходят не слишком часто, в порядке должно быть всё святилище до последнего стыка плит в самой дальней подсобке. Да и я хороша, не сразу обратила внимание. Прервать приветствие плохо, стереть пыль вместе с только что пролитой кровью ещё хуже. Ладно уж, пусть будет как будет.
Кровь капает.
Я прикрываю глаза и мысленно представляю себе генерала, тянусь к нему, оккрываюсь ментально, отдаю свою силу, и вскоре на меня накатывает слабость. Впервые со мной такое. Но слабость – признак как раз очень и очень хороший. Значит, генерал обратил на меня внимание и принял моё подношение.
Обратиться с просьбой будет уместно, меня наверняка услышат, но вместо этого я ещё выжидаю, не спешу разорвать контакт, отдаю свои силы без остатка. Концентрация начинает «плыть», и только тогда я выдыхаю:
– Благослови на сражение, генерал Вэшт. Разожги во мне боевой огонь.
Я открываю глаза.
Кровь на коже успела свернуться, царапина закрылась тонкой корочкой.
Я возвращаю шпильку в причёску и некоторое время ещё смотрю на статую. Я не чувствую в себе перемен, но глядя генералу в глаза обещаю:
– Я обязательно справлюсь.
Почти что клятва.
Я встаю, отступаю назад. Может ли быть, что генерал всё ещё смотрит на меня? Я кланяюсь на прощание и, пошатываясь, выбираюсь из алькова.
Больше не задерживаясь, я прохожу к выходу.
На улице уже окончательно стемнело. Осень же…
Ученица жреца вскакивает при моём появлении, бросается за перегородку и выносит мою верхнюю одежду. Я надеваю пальто, а плащ сворачиваю и бросаю в сумку. В темноте уже не важно, в чём я. Обуваюсь. Девочка смотрит на меня вопросительно и чуть насуплено. А, то есть за вынесенную одежду ещё монетку? Л-ладно. Девочка моментально меняется, озаряет меня улыбкой:
– Спасибо, добрая госпожа.
– Берегите тебя духи, малышка.
Я выхожу из святилища на улицу с ощущением полнейшей неправильности. Но сделать-то я ничего не могу. И не потому что в храме есть старшие жрецы, а я младшая, а потому что эльвийский храм – Общий дом, и каждый выражает себя, как чувствует. Если девочке нужны деньги… Я мотнула головой. Нет, это действительно не моё дело.
Поднимаю воротник от задувающего несущего холодную морось ветра и подхожу к обочине. Извозчик моментально трогает, подъезжает и останавливается в шаге от меня.
– К началу Второй улицы, – распоряжаюсь я.
