– Оу? Иветт, столь бурное проявление чувств, знаешь ли, говорить об обратном.
Я ругнувшись, возвращаюсь в гостиную. И уже через плечо бросаю:
– Такой просто нечему нравиться! Пфф!
Я падаю в кресло.
Мама больше не касается скользкой темы, присаживается рядом, молчит. Выразительно молчит. С упрёком. И чувствую себя такой от неё далёкой… Осознание, что несмотря на теснейшее родство, несмотря на то, что живём под одной крышей, дышим одним воздухом, мы чужие друг другу люди.
Когда я отдалилась? Или вернее будет сказать, что мы никогда не были близки?
Эль приносит горячий чай, уточняет, где поставить вазу, уходит.
Я сыплю в чашку побольше сахару, делаю глоток.
– Иветт, взгляни, – обращается ко мне мама как ни в чём не бывало.
– Да?
На столик ложится причина, по которой маме не терпелось со мной поговорить. Из столицы пришёл каталог модных новинок. Дорогих новинок. Я не притрагиваюсь к каталогу, продолжаю пить чай. Мама разочарованно вздыхает:
– Когда же ты станешь женственнее, Иветт?
Наверное, именно эта фраза становится последней каплей.
Я пожимаю плечами.
Мама открывает каталог и указывает идеально подпиленным ногтем на изображение кружевной безрукавки. Выбор неплох, мантилья преобразит любое платье, но цена… Я смотрю на цену, мысленно приплюсовываю стоимость доставки, прочие траты. Ха!
– Недурно.
– Тебе нравится?! – радуется мама, не чувствуя подвоха. А зря.
– Вполне, – киваю я.
– Я отправлю заказ.
– Конечно, мама. Если вы сможете оплатить заказ, то нет никаких причин отказываться от мантильи.
– Иветт?
Я допиваю чай, наливаю себе вторую чашку. Доза сахара действует благотворно, самочувствие улучшается.
– Бесплатно мантилью не доставят, разве нет?
– Да, Иветт. Но прежде ты всегда занималась расходами.
Так и хочется сказать, что юным леди возиться с бухгалтерскими книгами не пристало. С какой стороны ни посмотри, управление домом – право и обязанность супруги хозяина. Про работу переводчиком для ясности замнём.
– Мама, в прошлом месяце мы серьёзно поиздержались.
– Но раньше ты всегда находила возможность, Иветт!
Я молча пью чай.
Да, находила. И что? Спасти «Обитель Семи дубов» и получить доступ к банковской ячейке мне сейчас гораздо важнее, чем заработать на очередной мамин каприз. Если бы мама просила зимние сапоги или шапку, я бы согласилась. Но кружевную накидку, которая через сезон выйдет из моды? Пфф!
– Иветт…
– Мама, я готова прямо сейчас передать вам всю домашнюю бухгалтерию. Если вы сократите наши расходы или отыщите новый источник дохода я поддержу вас всей душой. И конечно же, вы закажете из столицы всё, что пожелаете.
Мама смотрит на меня чуть ли не с обидой, а я ловлю себя на том, что усмехаюсь точь-в-точь, как столичный Выползень. Ну да, если мама заберёт у меня управление домашними делами, то разве поиск дохода не станет её головной болью? Приличные юные леди не работают, я не стану «позорить» наш бюджет своими гонорарами.
– Иветт, ты изменилась. Не в лучшую сторону.
Перестала жить чужим умом и учусь думать сама? Ха!
Я оставляю открытый каталог на столике, зато забираю чернильницу, лежащую поверх визитную карточку лорда Верандо и ухожу к себе. Доброй ночи, мама.
Может быть, я была излишне резка? Уж не генерал ли посодействовал? Я задумываюсь об этом, когда уже после ужина и горячей ванны, переодевшись в ночную сорочку, гашу верхний свет и ныряю под одеяло. Хотя обычно я ложусь позже, усталость берёт своё… И я вдруг обнаруживаю себя в незнакомом помещении.
Страха нет, напротив, приходит иррациональное чувство безопасности, к которому примешивается любопытство и неясное ожидание чего-то приятного. Я оглядываюсь. Контуры плывут, расползаются клочками тумана, но я понимаю, что попала в жилую комнату. А ещё я понимаю, что вижу сон. Сон, которому я хозяйка. Губы сами собой растягиваются в предвкушающей улыбке. Во сне нет места запретам и правилам, правда же? Я совсем не удивляюсь когда в моём сне с кресла поднимается лорд Верандо и смотрит на меня полным восхищения потемневшим взглядом без капли привычной холодности.
Моё сердце начинает биться чаще, я делаю шаг вперёд и кладу ладонь на грудь мужчины. Мне хочется узнать, бьётся ли его сердце в унисон с моим. Какой сладкий сон… Рубашка мешает, и я её сдёргиваю, благо пуговицы уже предусмотрительно расстёгнуты. Лорд с готовностью подаётся навстречу. Он словно понимает мои желания лучше меня самой и заключает меня в горячие объятия.
– Иветт, – хрипло шепчет он, подхватывает меня на руки и переносит в свою постель, плавно опускает на подушки и начинает целовать, постепенно стягивая ночнушку.
А мне ни капельки не стыдно, как полагается приличной леди. Да и сон же, всего лишь сладкий жаркий сон…
Сон, который утром я отчётливо помню, хотя обычно забываю ночные видения, едва открою глаза.
От ярких, совсем живых воспоминаний к щекам приливает кровь. С губ срывается полувздох-полустон. Даже в сны пробрался, Выползень! Придя в себя, я раздражённо откидываю одеяло, сажусь. И замечаю, что ночнушка за ночь сбилась, моё плечо обнажено.
Глава 13
Хватило взгляда в зеркало. Губы странно припухшие, на щеках играет яркий румянец, глаза широко раскрытые и во взгляде появилось что-то новое, будто сладкий сон обратился в искорку и мерцает в глубине зрачков.
Нет, маме меня сейчас видеть незачем.
По уму начать день следовало с визита к юристу, но я сбежала из дома слишком рано, даже не позавтракав. Никакие юристы ещё свои конторы не открыли. Идти было особо некуда, и ноги сами привели меня в мой настоящий дом – в «Обитель Семи дубов». Я сперва подумала, что даже переодеваться в жреческий наряд не стану – позавтракаю, помедитирую и пойду заниматься делами.
Но в святилище ждал сюрприз. Я привычно направляюсь к боковому входу. В глаза бросается, что двери алтарного зала приоткрыты. Так-так… Кто-то был? Сделали какую-нибудь гадость? Почему-то подумалось про труп. Но когда я вошла, оказалось, в святилище забрёл старый бродяга.
Седой мужчина в полинявшем, залатанном пальто сидит, привалившись к стене и дует на скрюченные пальцы. Увидев меня, старик вздрогнул и заметно растерялся. В тёмном плаще, струящемся поверх добротного пальто, я никак не похожу на нищенку, нуждающуюся в крове.
– Доброго утра, – первой поздоровалась я. – Я Иви, младшая жрица.
– Госпожа…
Старик собирался приподняться, но я отмахнулась:
– Здесь – просто Иви, – улыбаюсь я. – Не нужно церемоний. Лучше скажите, почему вы не разожгли жаровню?
