Угля хватит на неделю беспрерывной топки.
– Ох?
Расспрашивать я ни о чём не стала – ринулась наводить порядок.
В жаровни насыпать угля и зажечь. Поставить греться воду. Уверена, старик не откажется ополоснуться, потому что, кроме дорожной пыли, грязи на нём особо и нет, видно, что следит за собой. Я поставила чайник, вытащила продукты, которые запасала именно на такой случай.
– Да вы проходите, не стесняйтесь! – весело кричу я из кухонного закутка и шлёпаю на плитку кастрюлю.
Старик появляется на пороге через пару секунд, переминается с ноги на ногу, не спеша пройти к столу.
Я мысленно закатываю глаза и указываю гостю на стул, мимоходом отмечаю, что если верхняя одежда у старика ещё не расползается по швам от ветхости и, вероятно, послужит ещё год-другой, то на обувь без слёз не взглянешь. Мда… Он ещё и разулся, чтобы ковёр не пачкать. Ступни… стёрты, воспалены.
Я отдельно наливаю горячую воду в таз и ставлю на пол кувшин:
– Вот, можете промыть ссадины.
Выношу мыло, лечебную мазь, носки и новые ботинки. Да, одежду на благо храма иногда тоже жертвуют. Не для духов, конечно, а для живых нуждающихся. В основном одежду жертвую я…
– Госпожа…
– Иви, просто Иви. Или уж, если вам нравится, младшая жрица Иви.
Старик смотрит на меня с непонятным выражением лица, переводит взгляд на мыло, на подарки, на пока пустые тарелки. С кухни уже плывёт запах съестного. Ничего особенного, но он считает иначе и качает головой:
– Храните тебя боги, Иви.
Эльвийский культ не признаёт богов, но я не спорю, благодарю.
Каша готова. Я ставлю перед стариком миску, наливаю до краёв, а сверху добавляю кусочки варёной курицы.
– Хлеба, к сожалению, нет, – быстро черствеет, плесневеет. – Есть печенки.
– Иви, да вы будто сама богиня милосердия!
Я неловко улыбаюсь.
За что благодарить? Я имею в виду так благодарить? Ничего особенного я не делаю, просто слежу за святилищем, за которым вызвалась присматривать. Богиня… Ха!
Надо предложить старику задержаться. Пусть отдохнёт в тепле, поест нормально, стопы заживут. Может, на зиму останется? Хорошо бы… Только вот, если «Обитель» снесут… Нет, я не позволю. Я же обещала генералу, что справлюсь.
– Богиня? – раздаётся от двери.
Старик неуклюже встаёт, торопливо склоняет голову.
Я оборачиваюсь.
В дверях, скрестив руки на груди, стоит лорд Верандо.
Камзол небрежно расстёгнут, ворот рубашки ослаблен, и белизна воротника-стойки подчёркивает легкий летний загар. Во сне, кажется, загара не было… Но я почти не помню картинку, я помню ощущение прикосновений и жар. У меня перехватывает дыхание, а к щекам приливает кровь. Лорд усмехается и проводит рукой по волосам, насмешливо наблюдая, как на меня действует простой жест. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не облизнуть губы.
– Так и знал, что увижу вас здесь, леди Иветта, – мягко тянет лорд Верандо. Его голос окутывает словно бархат.
А у старика из-за лорда кусок в горло не лезет! Старик и вовсе стоит, переломившись в пояснице. Тьфу!
– Лорд Верандо, разделите с нами нашу скромную трапезу? – елейно предлагаю я. Специально для вас найду самую каменноподобную печенку. – Вы любите кашу-размазню?
Лорда скромная трапеза не вдохновляет.
– Тогда не будем мешать, – говорю я твёрдо, желаю старику приятного аппетита, выхожу.
Лорд хмыкает.
Я пересиливаю себя, хватаю его под руку, тяну за собой. Удивительно, но лорд позволяет увести себя обратно в главный зал. Почему, я понимаю, когда останавливаясь. Пользуясь тем, что мои пальцы всё ещё лежат на его локте, лорд наклоняется ко мне и выдыхает в ухо:
– Иветт, а вы мне снились…
Что?!
Я смотрю на него совершенно ошарашенно, а лорд запрокидывает голову и заливается счастливым мальчишеским смехом.
Совпадение? Лорд говорит правду? Мог он выдумать историю про сон, чтобы меня смутить?
Я открываю рот, чтобы уточнить детали. И молчу. Потому что не могу я о таком спросить. Не могу! Как…?
– Леди Иветт? – лорд перестаёт смеяться, замечает, что реагирую я не совсем правильно.
– Младшая жрица Иви, – машинально поправляю я.
Совпадение или нет, потом разберусь. Но я уже сейчас могу сказать, что, конечно, никакое это не совпадение. Странную связь между нами я почувствовала при первой встречи, с первого взгляда.
Только сейчас меня интересует совсем иное. «Обитель». Как спасти «Обитель»?
Вроде бы у лорда хорошее настроение…
– Если вы закроете святилище, тому старику будет некуда пойти, – говорю я тихо.
Я преувеличиваю. Старик мог бы пойти во второй храм, но чутьё подсказывает, что нет, не пойдёт.
Лорд каменеет.
– Исключено.
– Послушайте… Послушайте, любой ритуал оставляет след в ментальном фоне. Как бы преступник ни прятал следы, след останется. Либо след, либо неестественный порядок, если след затереть. И всё равно полностью ментал не вычистить. Если что-то в храме было, то это легко увидеть. «Обитель Семи дубов» чиста! Осмотрите её.
Лорд никак не отреагировал ни на мою тираду, ни на попытку ухватить его за полу камзола.
Глядя пустым взглядом вникуда он сухо уточнил:
– Уведомление, как предписывает закон, лежит на алтаре?
– Да, лорд. Желаете лично убедиться? – прошипела я.
Меня снова зло взяло. Уничтожать мой дом с такой самодовольной улыбкой! Гад, мерзавец, столичный выползень! Как же чернильницы не хватает! Не запустить, нет. А вот плеснуть чернилами и смыть с лица это вызывающее выражение.
– Вы так очаровательны, когда злитесь, Иветт. А как вам идёт румянец. Кажется, ваш старик прав. Вы воплощённая богиня… мщения.
– Убирайтесь! – рявкаю я. Потому что сдерживаться нет никаких сил.
– О? Я не ослышался? Жрица «Обители Семи дубов» отказывает мне в крове?
Я поражённо замолкаю.
Кем бы гость ни был, я не имею права прогнать его из храма, потому что эльвийские святилища открыты для всех без исключения, кто пришёл без преступного умысла. Умысел лорда добрым не назовёшь, но ведь не преступный.
Вот поэтому получить посвящение учитель мне не разрешил. Я не готова. Будь я готова, я бы просто не испытала злости, естественной, идущей от души, у меня была бы иная реакция – спокойствие, терпение.
По ушам бьёт бархатистый смех. Насладившись моим замешательством и капитуляцией, лорд уходит. Я стискиваю кулак. Сейчас он подловил меня, признаю. Воспользовался моей слабостью, выиграл раунд. Но пусть не думает, что я сдалась!
