Я склоняю голову. Не в знак согласия. Просто мне внезапно стало невыносимо трудно смотреть ему в глаза.
– Вы замёрзли, леди. Возвращайтесь в тепло.
Лорд расстёгивает пуговицы, которые сам до этого застегнул, снимает с моих плеч свой камзол и мягко подталкивает меня ко входу в святилище. Я подчиняюсь, потому что… потому что собираюсь отвергнуть его заботу и доказать свою правоту, потому что ноги в тканевых «домашних» туфлях закоченели, потому что верю своему учителю как никому больше.
Я поднимаюсь по ступенькам, но останавливаюсь в дверном проёме на границе холода и тепла, оглядываюсь. Лорд стоит, держит камзол на сгибе локтя, ждёт. Или провожает? Едва мы вновь встречаемся взглядами, лорд вздрагивает как от укола, резко разворачивает и идёт прочь, одеваясь на ходу. Он словно сбегает…
Надо вернуться в натопленное помещение, но вместо этого я стою и смотрю ему вслед. Порыв ветра срывает с клёна остатки кроваво-красной листвы, и багряные листья кружатся, падают лорду под ноги, соскальзывают по плечам. Лорд скрывается за поворотом парковой дорожки, и только тогда я закрываю дверь. Кажется, я знаю, что сделаю прямо сейчас.
Глава 15
Меня подвёл нос. Хлюпнув пару раз, я осознала, что войну придётся отложить и начать с горячего чаю, желательно с мёдом, если остался. Потому что какая война, когда из носа течёт ручьём?
Натянув шерстяные носки, я кутаюсь в вязаный шарф, который мы с детьми делали все вместе по очереди. Весело было… Я возвращаюсь к столу. Старик никуда не ушёл, сидит перед пустой тарелкой и гладит самый краешек.
Хм?
– Ещё курицы? – предлагаю я. – Вы не стесняйтесь, ешьте досыта.
– Спасибо, госпожа жрица.
Я высмаркиваюсь, заодно прячу за платком лёгкую досаду. Какая я госпожа? Жрица, просто жрица. Вот в городе я буду либо госпожой, когда работаю и притворяюсь простолюдинкой, либо леди Иветтой. Но сейчас-то я просто Иви! Вздыхаю. Оскорбления в обращении нет, поэтому пусть зовёт, как удобно.
Снимаю закипевший чайник.
– Как вас зовут? – улыбаюсь старику.
– Фирс, госпожа жрица.
– Рада знакомству, Фирс.
Я накладываю старику добавку, сажусь напротив, придвигаю свою чашку поближе, делаю первый глоток.
Старик меня не тревожит, и я задумываюсь.
А вдруг лорд Верандо прав? Нет, я не про культ, а про отдельных жрецов, создавших внутри культа преступную группировку. Гнилая ветвь на стволе здорового дерева. Язва, разъедающая тело. И гниль должна быть остановлена, даже если дерево придётся срубить. Тени и светы, рубить дерево вместо того, чтобы отсечь заразную ветвь!
Но вывод в любом случае очевиден – ни в коем случае нельзя рассказывать о своих проблемах первому попавшемуся человеку в ритуальной одежде. Но и молчать тем более нельзя. Кто, как не жрецы, смогут отыскать в святилищах виновных и сдать правосудию? Кому как не жрецам проверять храмы?
Вот кстати… Моя «Обитель Семи дубов». Войти может любой, и я об этом не узнаю.
– Госпожа?
Должна ли я…?
– Фирс, вам есть, куда пойти?
Старик смущённо опускает взгляд.
– Да…, – врёт он.
– Фирс, не поймите неправильно. Я вас не гоню. Наоборот. Вы можете жить в святилище, сколько пожелаете, хоть год, хоть десять лет, хоть сто. Но я должна предупредить, что владелец парка собирается снести святилище, если я не уговорю его передумать.
– Ох, госпожа!
Уверена, для старика даже день в натопленном доме огромный праздник.
– Оставайтесь, – мягко улыбаюсь я.
Горячий чай помогает справиться с ознобом, меня больше не потряхивает, да и ноги отогреваются. Я барабаню пальцами по столешнице.
– Госпожа жрица, разрешите помыть посуду? – так он об этом беспокоился?
Вот же ирония – старик мог бы стать старшим жрецом, ведь он от чистого сердца проявил заботу о святилище. Половина проблем разом бы решилась. Но, увы, старик признаёт богов. Скорее всего, он последователь юпренства. Его право, я ни в коем случае не осуждаю. Я никогда не буду оспаривать чужую веру. Но в эльвийском храме старик может остаться желанным гостем, не жрецом. Увы.
– Хозяйничайте, Фирс. «Обитель Семи дубов» – это дом для всех нуждающихся в крове. И ваш дом тоже. Слева по коридору жилые комнаты. Выбирайте любую.
Старик расчувствованно заморгал, блестя влагой на редких ресницах.
– Госпожа…
Я качаю головой и выхожу из столовой, сворачиваю в главный зал.
Я останавливаюсь перед алтарём. Под рукой нет ни свечи, ни палочки благовоний, но я всё равно сажусь, протягиваю руку, касаюсь алтаря.
Вдох-выдох.
Я успокаиваю бег мыслей, закрываю глаза и прислушиваюсь. Не к звукам, нет. К ментальному шуму. Лорду я говорила правду – след жертвоприношения нельзя затереть бесследно. В ментальном фоне останется либо рана, либо неестественное пятно. Я отпускаю сознание, и проверяю здание от крыши до фундамента. «Обитель» чиста. Я и не сомневалась. Я проверяла, чтобы не допускать небрежности, во-первых, и чтобы потренироваться, во-вторых.
Открываю глаза, но вставать не спешу. Я вспоминаю. Вчера, обращаясь к генералу, я не вслушивалась в ментальный фон, но всё же чутьё у меня обострённое, я ведь годами практиковала медитацию и неплохо продвинулась, хотя до подлинных вершин мне далеко. Так вот, вчера в храме я не заметила ничего особенного.
Но я буду последовательной и проверю ментальный фон храма
– Я иду, – мысленно отчитываюсь я перед генералом.
Ответа нет. Но я и не жду.
Я поднимаюсь, одёргиваю подол, смотрю вниз. Мда… Я могу прийти в храм, выбрать закуток и помедитировать как обычная прихожанка, никто не запретит, никто не обратит внимания. Но когда я ничего не найду, с жрецами мне нужно говорить как жрице.
От омовения я отказываюсь. Из носа больше не течёт, но выходить на холод после водных процедур очень плохая идея. Я ныряю в нижнюю шёлковую тунику, натягиваю вторую, более плотную, за которой последовательно идут два платья и цветной жилет. Я оборачиваю вокруг талии полагающийся мне широкий пояс, обуваюсь. Остаётся добавить «зимы». Туфли тканевые, на мягкой подошве облегают стопу. Прямо в них я влезаю в сапоги. Затем надеваю белый полушубок и подвязываю ещё одним поясом. Издали видно – младшая жрица, не прошедшая посвящения, зимний вариант ритуального облачения.
– Фирс, я по делам. Ещё раз напоминаю, хозяйничайте, как дома, ни в чём себе не отказывайте. Продукты, вещи, деньги – всё можно свободно брать.
– Госпожа…
– Всего доброго! – машу я.
Я выбегаю на парковую дорожку, прикрываю дверь святилища, чтобы не выпускать тепло. Запасы угля не бесконечны. Надо будет закупить…
