– Экипаж подан, лорд Верандо.
Они сговорились?! Господин Д, чтоб вас!
Лайс отстраняется и тихо хмыкает:
– Наверное, это намёк мироздания, что нам стоит дождаться, когда вы будете во плоти.
Глава 22
Лайс подаёт мне руку как настоящей леди, помогает забраться в салон наёмного экипажа, и я сажусь у окна, сдвигаю полинявшую штору. Лайс устраивается рядом, но обнять больше не пытается, и я отворачиваюсь. Очень некстати приходит мысль, что как раз настоящие леди с посторонними мужчинами в экипажах не уединяются. Даже с женихом. Вот с супругом… Какое счастье, что привидения не краснеют!
Хлопает дверца, и экипаж трогается.
За пыльным стеклом на город плавно опускаются сумерки, в домах загорается свет. Уже вечереет? Я вздыхаю. Как там бродяга, оставшийся в «Обители Семи дубов»? Переводы я тоже не сделала… Тени и светы, о чём я переживаю?
– Беспокоитесь о слухах, которые распространит ваш бывший жених? – Лайс лишь частично угадывает.
– Нет. Вы где-нибудь видели привидения, беспокоящиеся о своей репутации? – хмыкаю я.
– Вы первое привидение на моём пути, леди. Да и то неполноценное.
– Хм?
– Леди, я же обещал вытащить вас из храма. Я рассчитываю, что перед судом вы выступите во плоти.
Я невольно улыбаюсь.
– Не хотите поделиться своими сомнениями, леди?
– Мои сомнения не имеют отношения к делу. Я не хочу вам докучать, Лайс, тем более знаю, что наши взгляды расходятся…
– И всё же?
Вот же упрямый!
Экипаж подпрыгивает на выбоине, и Лайс поддерживает меня под локоть.
– Мой отец был… картёжником, играл часто, много. Чаще ему везло, по крайней мере он не так уж часто проигрывался до нитки. Незадолго до своей смерти он выиграл реликвию, украденную из эльвийского святилища. К нам в дом пришёл жрец и попросил вернуть святыню, но отец только посмеялся, и жрец ушёл. Я проводила его до дверей, извинилась за отца. Мне было неловко за папину грубость. Жрец лишь улыбнулся, сказал, что у меня доброе сердце и пригласил навестить его в «Обители Семи дубов». С этого началось наше с учителем знакомство. Сначала мы просто беседовали о жизни, о быте, о морали, потом я стала интересоваться эльвийским культом, начала практиковать медитацию, и примерно через год осознала, что давно стала младшей жрицей, ведь я следила за святилищем, зажигала для духов и душ благовония, делала подношения ритуального нектара. Учитель согласился со мной, спросил, действительно ли я хочу быть жрицей и, когда я ответила, что да, подарил мне ритуальный наряд.
– А реликвия?
Я кивнула.
– За неё я и беспокоюсь. Отец решил, что безопаснее держать её в банковской ячейке. Я же… Учитель вернулся на родину. Когда мы прощались, я пообещала, что верну реликвию. Во-от… Не исполнила я клятву.
Лайс нехорошо прищурился:
– Пообещала, значит? Иветт, а ты не понимаешь, что твой учитель задурил тебе голову и пытался твоими руками добраться до нужной ему вещи, использовал тебя?
Я невольно рассмеялась.
Лайс хмурится.
Я успокаиваюсь, пожимаю плечами:
– Возможно, со стороны оно действительно выглядит так. Как использование. Скажу больше, возможно, ты прав в подозрениях, Лайс.
Как легко мы перешил на «ты».
– И?
– Мама воспитывала меня как леди в худшем понимании этого слова. Она учила меня быть зависимой, молчать, никогда не спорить, подчиняться. С её точки зрения высшая удача – стать женой состоятельного аристократа, получать содержание и терпеть любые семейные неудобства ради высокого статуса. Учитель научил меня думать своей головой. Знаете, ради чего я ходила в «Обитель» первые два месяца? Учитель разливал чай по чашкам, устраивался напротив и чутко расспрашивал, что я думаю. Он никогда не смеялся, какие бы глупости я ни говорила, слушал абсолютно серьёзно и задавал вопросы. Благодаря его вопросам я начала осознавать, что у меня свои желания, стремления. Учитель научил меня, что всё имеет цену. Обратная сторона самостоятельности – ответственность. Я бесконечно благодарна учителю за то, что он для меня сделал. И если цена его помощи реликвия, то это очень дешёвая цена. Лайс, я скажу вам больше. Если бы не учитель, научивший меня переводить руническую вязь, если бы не его уроки самостоятельности, мы бы с мамой, едва бы сейчас были живы, потому что это я содержу дом на свои гонорары.
– Иветт?!
– Да, Лайс. Я работаю, как простая мещанка. Да вы же видели.
– Я думал, это каприз.
Я пожимаю плечами:
– И каприз тоже. Приятно распоряжаться своими деньгами. Я трачу на «Обитель Семи дубов», покупаю себе то, что мама никогда бы не позволила мне купить, потому что «не пристало леди». Вот ты бы, Лайс, пошёл на содержание к женщине?
– Я что?!
– А я почему должна идти на содержание к мужчине? Именно этому научил меня учитель.
– Теперь мне понятнее…
Договорить Лайс не успевает. Экипаж выворачивает на Вторую улицу и останавливается перед нашим домом. Сейчас соседи убедятся, что обвинения Геранда совершенно справедливы, поползут новые слухи. Впрочем, о репутации думать поздно. Сейчас важнее защитить маму от лже-жреца.
Я опускаю взгляд вниз. Одежда жрицы? Нет, пожалуй, не стоит. Я сосредотачиваюсь и вспоминаю одно из своих платьев. Расшитый лиф прикрывает лёгкая накидка. Юбка спускается крупными фалдами, а единственным украшением платья служит крупный бант на узком поясе.
Лайс выбирается на мостовую, оборачивается и на миг замирает при виде изменений.
– Иветт? – хрипло спрашивает он, быстро облизывает губы и сглатывает.
Я вкладываю пальцы в протянутую ладонь, и Лайс вздрагивает. Я улыбаюсь, смотрю на него из-под полуопущенных ресниц и сама себе удивляюсь.
– Прошу, леди.
Лайс возвращается к более официальному стилю общения, и он прав. Не стоит шокировать маму фривольным «ты». Как она? Лже-жрец ведь не мог добраться сюда раньше нас с Лайсом? Да нет, не так быстро.
Лайс наклоняется ко мне и шепчет:
– Иветт, доверься мне. И да, это платье вам очень идёт, оно подчёркивает вашу красоту и ваш вкус, леди.
Мы приближаемся к крыльцу, поднимаемся.
– У меня нет ключа, – вспоминаю я. – Наверное, я смогу открыть замок…
– Пфф!
Лайс усмехается и стучится.
На крыльце мы как на ладони. Я чувствую недоброжелательное внимание, взгляды из окон соседних домов, а как назло никто не торопится открывать. Неужели мы опоздали? Я разом забываю про чужие взгляды.
– Я пройду…
