– Ох, мама…
– Иветт, может быть, лорд Лайс тебя тоже не устраивает в роли мужа? Я сделаю всё, чтобы устроить вашу свадьбу!
– Мама!
– Столица, балы, приёмы в королевском дворец, королевская опера…, – мама не слушает, мама уже мыслями в том будущем, которое ей обеспечит столичный зять.
Тьфу!
Впрочем, хочет написать градоправителю – пусть. Пусть развлекается. Отношения с градоправителем уже испорчены безвозвратно, одно письмо хуже не сделает. В то, что мама добьётся успеха, я не верю. Я хорошо помню, как градоправитель лебезил перед лордом Верандо.
Раздаётся грохот и почти сразу визг Эльки. Слышится звон бьющейся посуды.
– Иветт? – мама смотрит на меня потрясённо, с неподдельным страхом.
Грохот продолжается.
– Я посмотрю, – обещаю я и на всякий случай готовлю руну призыва ветра. Воздушный таран неплохо себя показал.
С самым нехорошим предчувствием я выхожу обратно на вершину лестницы, останавливаюсь.
В холле слева в боевой стойке замер Лайс. На миг у меня все правильные мысли вылетают из головы, и я могу смотреть только на него. Разве может случиться хоть что-то плохое, когда он рядом? Тени и светы, да что со мной? Откуда эта непрошибаемая уверенность, которой просто не должно быть?!
Лайс избавился не только от верхней одежды, но и от новомодного пиджака, жилет застёгнут всего на одну пуговицу. От его фигуры веет мощью и силой. Не магией, а именно силой, с которой кузнец с Подковной улицы заворачивает кочергу узлом. Сейчас я верю, что Лайс и чугунную трубу согнёт.
В его руках полыхают два меча, по лезвиям бегут злые молнии, с шипением бырзжут искры.
А напротив Лайса замерли рыжик и ещё один из подчинённых лже-жреца.
Глава 24
Хрупкое равновесие длится едва ли несколько секунд и со звоном разбивается. Напарник рыжика бросается вперёд. Взмах меча, и два лезвия сталкиваются. Я не могу понять, обострилось моё восприятие, или противники слишком медлят.
Они расходятся на два шага. Рыжик не вмешивается, наблюдает.
Мама оказывается рядом. Я не замечаю, как она появляется за моей спиной, слышу её сдавленный вздох.
– Ч-что это, Иветт? – мама не кричит, ей хватает выдержки шептать.
– К нам в дом пробрались убийцы.
И ни слова лжи, что удивительно.
Мама слабо ахает. Краем глаза я отмечаю, как она обеими ладонями зажимает рот.
Меня занимает схватка.
Мне бы бояться, но я ни капли не сомневаюсь в том, кто выйдет из боя без единой царапины, и с откровенным наслаждением слежу за опасным обменом ударов.
– Как? Иветт? Разве мы не должны бежать? Что нам делать?
Уверена, чтобы справиться со мной и мамой, хватило бы сил одного рыжика. Они пришли вдвоём. Сомневаюсь, что есть кто-то третий, но стоит быть готовой, что новый враг появится, причём со спины… Я быстро прислушиваюсь к ментальному фону. Ха, никого. Меня недооценили, ловить сбежавшее привидение отправили всего двоих.
Напарник рыжика взвинчивает темп боя. Клинки в его руках со свистом рассекают воздух, но парень не сражается только мечами. Резкий удар ногой, подлый, совсем не соответствующий правилам дуэли. Лайс изящно уходит в сторону, разворачивается и достал парня самым кончиком меча, но этого хватает, чтобы рассечь плечо. Проливается первая кровь.
Именно в этот момент ментальный фон колеблется. Я подаюсь вперёд. Рыжик вычерчивает руну. Я зло щурюсь и почти без усилий стираю незавершённый рисунок. Рыжик мгновенно находит меня взглядом. Я мимолётно удивляюсь, что он раньше не обратил на меня внимание. Хотя, наверное, он был полностью сосредоточен на схватке.
Я ожидаю, что рыжик попытается достать меня, но он считает Лайса куда опаснее. В его руке вспыхивает молния. Так он ещё и боевой маг?! Я ничем не могу помешать. Молния срывается с его рук. Лайс уходит перекатом, бьёт с пола и ухитряется достать парня повторно. Молния впечатывается в вазу. Осколки сыплются на пол. Лайс подрубает противнику ноги, и тот с криком валится. Последний удар добивающий. Лайс встаёт и одновременно пронзает противнику грудную клетку, а вторым мечом отбивает очередную молнию.
Рыжик больше не рискует бить издалека. Странно… Я не успеваю понять, откуда в его руках появляются клинки. Он бросается вперёд.
Как бы он ни спешил, Лайс успевает встать в боевую стойку. Мечи сшибаются, и рыжик, словно в испуге, отскакивает назад. Второй бой вряд ли продлится дольше первого. Напарник рыжика держался увереннее. Удар, ещё удар. Одно из лезвий вспыхивает ярким голубым светом, рыжик начинает теснить Лайса. Вспышка ослепляет, и я могу лишь прислушиваться к ментальному шуму. Зрение медленно восстанавливается. Души и духи, если у меня нет настоящих глаз, почему свет слепит меня?! Зрение проясняется, а стопы отрываются от пола, и я чуть приподнимаюсь в воздух. Плохо…
Лайс блокирует удар. Как ему удаётся сохранять зрение?! Он отводит лезвие рыжика, но тот всё же ранит его. Я вскрикиваю.
Рыжик и Лайс вновь расходятся.
На рукаве Лайса расцветает кровь. Но самое страшное, что молнии словно прилипли к ране и продолжают жалить. Лайс не отвлекается, стискивает рукояти.
– Лорд, а вы труп, – усмехается рыжик и стремительно атакует.
Мне бы хоть сейчас испугаться, но я с восхищением продолжаю следить за короткой схваткой, вспышками молний. Рыжик уверенно теснит Лайса к лестнице. Взмах, и к облепленному молниями порезу добавляется второй порез. Лайс оступается, падает. Рыжик без промедления обрушивает оба клинка сверху вниз. Лайс блокирует удар. Я не успеваю отследить движение, но в следующий миг рыжик валится к основанию лестницы и заливает нижнюю ступень собственной кровью, а Лайс поднимается, твёрдо встаёт на ноги, выжидает.
Лезвия гаснут и исчезают. Лайс прислоняется к перилам и, морщась, хлопает себя по порезам, давя кусачих молний будто жуков.
– Лайс!
Я бросаюсь вниз и тотчас оказываюсь рядом.
– Ты ранен…
– Ничего серьёзного, – улыбается он.
– Но…
Дома даже лекарств подходящих нет. Ожоги магией обычными средствами лучше не лечить. Лайс хмыкает, вытаскивает из кармана брюк плоскую фляжку, выдёргивает пробку и выливает лекарство прямо на рубашку.
– Разве рану не нужно очистить? – с сомнением спрашиваю я.
– Иветт, вы слишком много волнуетесь. Потом.
По крайней мере кровотечение останавливается…
Я впервые чувствую острую неловкость. Лайс только что ради меня рисковал собственной жизнью. Где-то глубоко внутри, там, где нет места морали и совести, мне безумно приятно и лестно. Но в то же время меня охватывают сомнения. Я не имела никакого права просить Лайса подставляться. Я виновато опускаю голову:
