Экипаж останавливается.
Лайс расплачивается с извозчиком, приглашает нас в дом. Я сразу же отдаю маме наволочку с её кремами, притирками и прочими средствами.
– Дарминс, проводи леди Ромею в гостевую комнату и пришли горничную, – распоряжается Лайс. – Иветт, чувствуйте себя как дома, ни в чём себе не отказывайте. Я вас ненадолго оставлю.
Да, ему нужно обработать рану. Возможно, вернуться, чтобы навести порядок в холле…
Поймав мой полный тревоги взгляд, Лайс подмигнул.
– Иветт, возможно, тебе будет интересно заглянуть в библиотеку. Коллекция скромная, в основном книги, которые дед не пожелал забирать в столицу, но иных развлечений нет.
– Спасибо. Не беспокойтесь, Лайс.
Вместо того, чтобы уйти, Лайс подходит ко мне вплотную, медленно, словно сомневаясь, с нежностью касается моего лица, и я чувствую на щеке весеннее тепло.
– Иветт…
– Я в порядке, а ты ранен.
Он выгибает бровь. Я смущённо пожимаю плечами. Если сравнивать, то пострадавшая как раз я.
Лайс наклоняется и легко целует меня в скулу, а затем уходит:
– Рану действительно нужно обработать.
– Иди.
Лайс отстраняется, и ощущение тепла пропадает. Меня пробирает озноб, я впервые ощущаю тянущий ко мне щупальца потусторонний холод. Я поспешно отворачиваюсь, чтобы скрыть вспышку страха. Однако Лайс замечает, мягко разворачивает меня к себе.
– Иветт…
Я стараюсь выдавить беззаботную улыбку, но на глаза наворачиваются слёзы. Нельзя плакать! Теряя магию, я теряю силы, которые ещё позволяют мне удержаться.
Лайс крепко прижимает меня к себе и выдыхает в волосы:
– Ну что ты, я же обещал, что справлюсь. Я знаю, что тебе тяжело. Потерпеть совсем немного осталось. Справишься? Ты же умная, стойкая, упрямая. Такая замечательная.
Я слушаю комплименты и согреваюсь, могильный холод разжимает когти, ослабляет хватку, становится легче, и способность трезво оценивать своё состояние возвращается.
– Не успеть, Лайс. Прости.
– Иветт, за что ты извиняешься?! Глупости! Просто попробуй довериться мне, хорошо? Ну же, ты же боец.
– Да…
Он всё же уходит. Обработать рану, продумать план, подготовиться…
И хотя я по-прежнему не вижу для себя счастливого финала, мне на ум приходит идея. Как я сразу не додумалась до очевидного?!
Глава 26
Лайс ушёл, а я, следуя его совету, отыскала библиотеку.
Нет, книги меня сейчас не интересуют, хотя при других обстоятельствах, я бы с огромным удовольствием дотошно перебрала всё, что может предложить мне собрание деда лорда Верандо. Я прохожу вдоль полок, но корешков книг не касаюсь, не обращаю внимания на названия. Магию, затопившую полки, всё же отмечаю. Книги были оставлены, но не брошены, от жуков, пауков, плесени и прочей гадости их защищают чары, причём, что меня слегка удивляет, чары дополнены эльвийской рунической вязью. Получается, дед Лайса поддерживал «Обитель Семи дубов»? Сейчас уже не важно…
В библиотеку я пришла ради тишины.
Два кресла и столик укрыты лишь чехлами, мебель магия не защищает – чары подобного рода недешёвое удовольствие. Я не «раздеваю» кресла, пыль ко мне не пристанет, так что незачем. Я забираюсь с ногами прямо на чехол, удобно поджимаю под себя пятки и откидываюсь на подлокотник.
Тихо…
Я прикрываю глаза.
Почему я не подумала о самом очевидном? Я ведь жрица! Наверняка «Обителью» интересовались ещё раньше и лже-жрец не мог не знать, что у меня есть учитель. Лайс сбил меня с толку, я обратилась за помощью к нему. Лже-жрец ждал от меня другого. Он ждал, что я позову учителя! Видимо, боится… Последняя мысль отзывается злорадной сладостью… Раз моего учителя боятся, то я, конечно, расскажу о беде!
Вопрос в том, как в процессе не убиться окончательно. Я волевым усилием блокирую любые мысли о перемещении. Не факт, что я успею рассказать учителю, зато связь с телом порву окончательно и улетучусь в дальние дали.
Я прислушиваюсь к своим ощущениям, концентрируюсь и старательно убеждаю себя, что чехол слегка шершавый, а пыль едкая, и от неё хочется чихать, что на коже неприятный серый налёт, что выступ резной спинки жёсткий.
Подняв руку я медленно растопыриваю пальцы, затем соединяю, смотрю на ладонь, на тыльную сторону ладони. Рука выглядит обманчиво «телесно». Кажется, мне удалось продлить своё существование на час-полтора. Но моя цель иная, и сейчас я рискну. Смертельно рискну…
Медитация – это уход от тела. Но ещё медитация – это способ дотянуться до учителя. Сумею ли я проснуться? Или исчезну?
– Генерал Вэшт, благослови, – шепчу я. Солдата, идущего на бой с врагом, из меня не получится, но я могу стать гонцом. Ждёт ли меня посмертие в Великой армии? Ответа нет.
Я медленно погружаюсь в медитацию, теряю связь с реальностью. Могу представить как это выглядит со стороны: я выцветаю, становлюсь прозрачной, невесомой, теряю контуры и растворяюсь в воздухе облачком бледного тумана. Но я об этом не думаю, я ищу точку равновесия в своей душе.
Войти в транс удаётся легко, будто я вхожу в тёплые воды лесного озера. Зеркальная гладь смыкается над моей головой. Я сосредотачиваюсь и представляю себе лицо моего учителя. Как и все потомки эльфов, учитель обладает исключительной внешностью. Стройный, даже худощавый, пропорционально сложенный, очень высокий. Мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть в его лицо, но редко. Учитель предпочитал беседовать сидя, чтобы быть со мной на одном уровне. Учитель в моей памяти носит короткую стрижку. Светлые волосы обрамляют едва тронутое лёгким загаром лицо. Любая красавица позавидует идеальным чертам и пушистым ресницам. Глаза у учителя голубые как небо, сияют добротой и бесконечным терпением.
Я никогда, ни прежде, ни позже, не воспринимала учителя как мужчину, но всегда любовалась им, как любуюсь чистой красотой звонкого ручья или завораживающим рассветом нового дня, восходом солнца или цветением полевого одуванчика.
Я тянусь к учителю всей душой, и видение перед глазами размывается, картинка меняется. Учитель, скрестив босые ноги, сидит на полу. Перед ним алтарь. Ароматный дым поднимается над курильницей. Рядом сладко пахнет из пиалы, до краёв заполненной ритуальным нектаром.
– Учитель, – я здесь по делу прежде всего.
Между нами светится цепочка рун, и ярче всего выделяется руна поиска.
Учитель тоже медитирует.
Я с досадой прикусываю губу. Сейчас он меня не услышит, ведь он отгородился не только от живых, но и от призраков вроде меня.
– Учитель! – повышаю я голос.
Мои усилия не должны пропасть прахом, второго шанса может не представиться.
