Мы поднимаемся по ступеням. Я поднимаю глаза к небу. Возможно, я в последний раз вижу звёзды. Так красиво… Так жаль прощаться с этой красотой… Нет, долой упадническое настроение, иначе перед генералом стыдно.
Лайс толкает дверь, пропускает меня вперёд. Мы входим в холл, и дверь с гулким ударом захлопывается за нашими спинами. Храм встречает нас полумраком и огнями свечей. В жаровнях тлеет уголь. Лайс щурится, вглядываясь в переплетение колонн и декоративных стенок, а я кошусь на гардеробный закуток. Я почти уверена, что давешняя девочка будет дремать в углу, но её нет.
– Нам бы раздеться, – подсказываю я.
Лайс не спорит, и мы проходим в закуток.
Я с трудом удерживаюсь от соблазна проверить ментальный фон. Трону ментал – наверняка наткнусь на охранку.
В гардеробе возникает проблема. Я не могу снять дублёнку, и мне нужно либо идти в алтарный зал в верхней одежде, что неприлично, либо надеяться, что странное исчезновение моих вещей останется незамеченным.
– Снимай, – решает Лайс.
Я развеиваю дублёнку, избавляюсь от обуви и оставляю видимость толстых носков – самое то для горожанки среднего достатка. Лайс одобрительно кивает, разувается, прячет сапоги под нижнюю полку, а на неё небрежно бросает своё пальто так, что одна пола свешивается до самого пола, а рукава ложатся высоким горбылём. Теперь можно подумать, что моя дублёнка погребена внизу.
Держась за руки, мы выходим в зал, и я невольно льну к Лайсу. Страшно…
Храм пуст, безлюден. Конечно, ночью и не должно быть иначе, но всё же. Я ориентируюсь хитросплетениях перегородок лучше и веду Лайса к главному алтарю. Наши шаги разносятся по храму, наше появление возмутило ментальный фон, но никто не выходит, и мы беспрепятственно доходим до алтаря.
У стены неприметный ящик, и я беру из него палочку благовония, опускаюсь на колени перед алтарём:
– Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
Лайс вторит мне, тоже берёт палочку благовоний, зажигает от свечи, ставит и негромко повторяет:
– Те, кто ушли, и те, кто никогда не жили, души и духи, тени и светы, с добрыми намерениями я делю с вами Дом.
Дымок поднимается к потолку.
За нашими спинами раздаются приглушённые шаги.
Глава 29
Я оборачиваюсь первой и невольно вздрагиваю, узнав одного из тех, кто гнался за мной по коридору храма. Лайс успокаивающе притягивает меня к себе, помогает встать и приветливо склоняет голову перед жрецом. Со стороны не заметно, а я чувствую, как Лайс внутренне подобрался и приготовился ударить первым.
– Доброй ночи, добро пожаловать в Общий дом, – жрец тоже склоняет голову и благостно улыбается, по виду совсем не скажешь, что его руки по локоть в крови жертв.
Если верить ритуальной одежде – жрец один из старших, то есть постоянно живёт при святилище. Но важнее, что он прошёл посвящение.
Я невольно задаюсь вопросом, как он, не имея чистых помыслов, смог пройти посвящение. Впрочем, ответ очевиден – злые духи не редкость.
– Могу ли я чем-нибудь помочь? – продолжает улыбаться жрец.
Лайс делает шаг вперёд, словно случайно прикрывает меня плечом.
– Говоря откровенно, да, жрец.
– Храм всегда открыт для добрых намерений. Пожалуйста, не стесняйтесь. Со мной вы можете говорить открыто, – улыбка жреца становится совсем сладкой.
Лайс оглядывается на меня, берёт за руку и разворачивается обратно к жрецу:
– Так вышло… Если коротко, то родители не одобряют наши отношения. Мне не нужно ни приданое, ни возможное наследство. Единственное, чего я хочу – жениться на своей любимой. Вы могли бы помочь нам? Вы могли бы поженить нас прямо сейчас, пока нас не хватились?
А если жрец согласится?
И… как далеко Лайс готов зайти?
Жрец лишь слегка удивляется не слишком обычной просьбе, но улыбка не исчезает с его умиротворённого лица.
– Создание семьи – это большой и ответственный шаг, – нравоучительно замечает жрец, однако не похоже, что он возражает всерьёз.
– Мы осознаём, – заверяет Лайс.
Жрец задумчиво наклоняет голову к плечу, он словно прислушивается к чему-то слышимому ему одному. До меня доходит, что он прислушивается к менталу. Он сможет понять, что я привидение?! Жрец никак не выдаёт, что что-то не так, и я усилием воли заставляю себя успокоиться. Нет, самую каплю волнения стоит оставить. Какая девушка не волнуется перед свадьбой?
– Господин, вы не можете отвечать за девушку, – мягко журит жрец.
– Простите. Само собой.
Жрец медлит, смотрит, как дым зажжённых нами благовоний поднимается к потолку.
– Господин, не сочтите мой интерес праздным. Вы последователь юпренства?
Лайс щурится:
– Верно. Это проблема? Я слышал, что эльвийские храмы открыты для всех.
– Проблем нет, – жрец переводит взгляд на нас. – Однако, я должен убедиться, что вы понимаете разницу между брачными обрядами двух культов. Только поэтому я задал вопрос. Вы знаете, господин?
– В общих чертах.
Жрец качает головой:
– Простите, но я не могу помочь вам, пока не буду уверен, что вы осознали разницу. Приходя в юпренский храм, пара просит благословить союз. Но что такое союз? Можно сказать, что союз похож на дом, который строит для себя пара. Крепкий дом простоит долго, однако под натиском времени дерево растрескается, камни распадутся, и стены падут, двое обретут друг от друга свободу. Когда один из супругов умирает, второй после траура может вступить в новый брак, юпренство это не только допускает, но и не осуждает.
Тихий вкрадчивый голос обволакивает будто сироп, а у меня мороз по коже. И потусторонний могильный холод тут не причём. Меня берёт жуть от того, что убийца говорит точь-в-точь как должен говорить настоящий эльвийский жрец.
– Да, я понимаю, – кивает Лайс.
Я поспешно подтверждаю молчаливым кивком. Невеста может стесняться, но не должна быть безучастной.
– Ритуал в нашем храме иной. Мы не признаём кратких союзов, пусть и длинною в жизнь. Мы сочетаем не тела, а сами души. В посмертии брачные узы не менее крепки, чем при жизни.
На самом деле не совсем так… Ошибка жреца меня приободряет. Всё-таки он не настоящий, искусная подделка, лжец-самозванец. Ха!
Эльвийский брачный обряд связывает не души, а личности. Пока после смерти душа помнит свою жизнь, брак действителен. Но когда личность постепенно сотрётся, душа обретёт первозданную чистоту, уйдёт на перерождение, и вернётся в мир живых агукающим младенцем, брак, заключённый в прошлой жизни, больше не будет иметь силы.
