Фасад заляпан потёками разбитых яиц, внизу ошмётки скорлупы, а на стене рядом с крыльцом бывший жених, высунув от усердия кончик языка, старательно выводит «Здесь живёт потаскуха».
Не выдержав зрелища, утыкаюсь Лайсу в плечо и тихо фыркаю.
– Иви?
– Какое ничтожество… Он даже обидеть так, чтобы было обидно, не может.
– Убогость не даёт ему права оскорблять тебя.
Лайс мягко отстраняет меня, бросает лёгкий сожалеющий взгляд на экипаж. Лайс хорошо понимает, что я откажусь вернуться и просто окутывает меня щитом.
А затем выходит вперёд и негромко зовёт:
– Лорд.
Геранд оборачивается.
– Ох, лорд Верандо…
Геранд заметно теряется. Видать, всё же понимает, что позорится. Это здесь, в городе никто не посмеет слова сказать, потому что градоправитель сына защищает. Но Лайс другое. Что ему градоправитель? Прихлопнуть и растереть, мокрого места не останется.
Толпа чуть расходится.
Лайс демонстративно внимательно смотрит на надпись, на подтёки разбитых яиц.
Геранд приободряется.
– Лорд Верандо, мы собирались осмотреть город. Рад, что у вас появилось время.
– Для того, кто смеет прилюдно оскорблять мою супругу у меня всегда найдётся сколько угодно времени.
– Что? Какую супругу?
– Разе это не дом леди Иветты Верандо?
У Геранда вытягивается лицо. Судя, по отсутствию малейшего намёка на испуг, он осмысляет первую часть новости. Я и вдруг чья-то жена – у него в голове не укладывается.
– Я…, – Геранд бледнеет.
Лайс больше не ждёт, с его ладони срывается алая вспышка, яркой искрой проносится вперёд и врезается Геранду в лицо.
– Поединок чести здесь и сейчас, – тихо говорит Лайс.
Геранд испуганно пятится, поскальзывается на остатках яйца, разлитых по крыльцу, нелепо взмахивает руками и шлёпается.
Со стороны зрителей доносятся сдержанные смешки, быстро перерастающие в громовой хохот. Геранд вскакивает. Яростно выпячивает челюсть, натыкается на насмешливый, полный презрения взгляд Лайса и сдувается.
– Я не имел в виду оскорбить вас, лорд Верандо, – мямлит он.
Красная искра вызова горит перед его лицом, и Геранд позорно пытается отмахнуться.
– Хм? Вы не расслышали? Я обвинил вас в оскорблении моей супруги. Лорд, вы будете сражаться или я прямо сейчас выжгу на вашей левой щеке клеймо бесчестья?
Геранд пятится, мотает головой.
– Я не знал, что…
– Отсчёт пошёл. Три. Два.
Геранд с рычанием загнанного отскакивает от стены, выходит вперёд на освобождённую площадку и выхватывает клинок. Могло смотреться грозно, но, во-первых, в его глазах плещется слишком много страха. Во-вторых, пальто изгваздано. Ещё и волосам на затылке досталось.
Лайс вынимает свой клинок медленно и уточняет:
– Лорд, вы правша?
– Какое это имеет значение? – взвизгивает Геранд, брызгая бессильной злобой.
– Особо никакого. Мне показалось, вы сделали оскорбительную надпись именно правой рукой. Нападайте, лорд.
Геранд скалит зубы и, замахнувшись, бросается вперёд. Лайс играючи уклоняется и пропускает Геранда мимо себя. Я отчётливо вижу, что Лайс мог бы достать Геранда своим клинком, но не делает этого. Лайс вообще не нападает, позволяет Геранду раз за разом бросаться. И дразнит. Едко комментирует. Каждая реплика – взрыв смеха.
Поединок затягивается, и Геранд уверяется, что может продержаться. Кажется, в его дурную голову даже приходит мысль о возможной победе. И Геранд использует магию. Правда, вместо разящего потока огня с его рук срываются искры, которые едва ли причинят серьёзный вред. Разве что в глаза попадут.
Зрелище теряет свою остроту, и Лайс делает свой ход. Легко отклонившись, он наносит своё удар. Без замаха опускает клинок сверху вниз. Раздаётся звон металла о мостовую. Геранд с диким воплем заваливается на спину, держась за лишённую кисти правую руку.
Лайс небрежно наступает мыском на плечо Геранда и прижимает кончик лезвия к шее:
– Смерть или бесчестье?
Геранд воет. Сквозь невнятные всхлипы удаётся разобрать:
– Не убивайте меня, пожалуйста!
Лайс невозмутимо отнимает клинок от шеи Геранда, прячет под полу.
Я вскрикиваю.
Геранд откидывает левую руку на мостовую, словно сдаётся и полностью открывается. Он и так повержен. Но он хватает рукоять своего клинка и бьёт снизу вверх.
Подлый приём. Я далека от правил поединков чести, но даже я понимаю, что то, что делает Геранд недопустимо.
Лайс усмехается, легко уходит от удара, а затем наступает Геранду на левую руку. Ещё один полный боли вопль. Пальцы сломал?
– Выбор услышан.
– Не убивай…
– Конечно, не буду.
Лайс направляет на лицо Геранда открытую ладонь, бьёт молнией. Магия впивается Геранду в щёку, проступает багровыми линиями ожога. Кожа взбухает. Можно не сомневаться – клеймо останется навсегда.
Лайс отходит от окончательно поверженного противника, брезгливо кривится:
– Кто-нибудь, оттащите его к лекарю. Он портит вид перед домом леди Иветт.
Никто не спешит проявить инициативу. Лайс пожимает плечами и поворачивается ко мне.
Сказать ничего не успевает.
Со стороны проспекта выворачивает наёмный экипаж, из него выпрыгивают дружки Геранда. За спинами людей им не видно, что ситуация больше не та, что прежде.
– Геранд, мы купили ещё яиц! – тянут они по корзинке в каждой руке.
Лайс спокойно дожидается, когда толпа их пропустит, смотрит на них добрыми-добрыми глазами.
– Господа, так это вы принимали участие в оскорблении моей супруги?
Приятели у Геранда гораздо умнее своего предводителя, они с ним отнюдь не из великой мужской дружбы, а ради тех благ, которые через него можно получать.
– Нет-нет, лорд Верандо!
– Ни в коем случае!
– Как мы могли? Нас тут не было! Геранд попросил сделать для него покупки, и мы были на рынке.
– Угу. Господа, я забываю о своём желании вызвать каждого из вас на поединок чести, – Лайс кивает на Геранда, которому слуга пытается остановить кровотечение.
– Лорд Верандо, не смеем больше отвлекать.
– Господа, не спешите. Я забываю не просто так, а при одном очень важном условии. Вы лично убираете всё это безобразие. Иви, идём. Уверен, господа примут правильное решение, ведь их руки им ещё дороги.
Я отдаю Лайсу ключ.
